Есть люди, которые окружают себя высокой стеной, а сами мечтают, чтобы вы её разрушили, и если вы этого не сделаете, то никогда не узнаете по-настоящему человека, который за ней живёт.
Женщины склонны серьезно относиться к тому, что мужчины считают случайной интрижкой.
Не попросить ли нам кофе перед встречей с судьбой?
Бывает, однако, в жизни и так, что приходиться делать выбор между тем, чего ты хочешь, и тем, во что ты веришь.
Распадающийся брак выявляет все самое дурное в обоих супругах.
К несчастью, люди не меняются – во всяком случае, не меняются в главном. Они только приспосабливаются. В этом, по-видимому, и заключается сущность брака – два человека приспосабливаются друг к другу.
Мы часто вынуждены делать выбор, который причиняет боль, но потом мы убеждаемся, что он был самый лучший и самый разумный.
Когда у тебя не остается ничего, кроме воспоминаний, или, по крайней мере, есть основания так думать, нужно уметь находить в них утешение.
Неискушенность, энтузиазм, радости и аппетиты юношеских лет можно вспомнить, но нельзя полностью восстановить.
Думать никогда не вредно — только думать как следует и в нужном направлении. Потому одни добиваются успеха в делах, а другие нет.
«Интересно, уж не сумасшедший ли я?» – бесстрастно размышлял Кейз. Говорят, что жизнь кончают самоубийством сумасшедшие.
Задавая вопросы, невольно встреваешь в чужие дела, а именно этого и следует избегать, когда у человека своих проблем по горло.
По этому вдруг обрушившемуся на него водопаду слов Мел чувствовал, что Синди вот-вот взорвется. Он отчетливо представлял себе, как она стоит сейчас, выпрямившись, на высоких каблуках, решительная, энергичная, голубые глаза сверкают, светлая, тщательно причесанная голова откинута назад, – она всегда была чертовски привлекательна, когда злилась. Должно быть, отчасти поэтому в первые годы брака Мела почти не огорчали сцены, которые устраивала ему жена. Чем больше она распалялась, тем больше его влекло к ней. В такие минуты Мел опускал глаза на ноги Синди – а у нее были удивительно красивые ноги и лодыжки, – потом взгляд его скользил вверх, отмечая все изящество ее ладной, хорошо сложенной фигуры, которая неизменно возбуждала его.
Он чувствовал, как между ними начинал пробегать ток, взгляды их встречались, и они в едином порыве устремлялись в объятия друг друга. Тогда исчезало все – гнев Синди утихал; захлестнутая волною чувственности, она становилась ненасытной, как дикарка, и, отдаваясь ему, требовала: «Сделай мне больно, черт бы тебя побрал! Да сделай же мне больно!» А потом, вымотанные и обессиленные, они и не вспоминали о причине ссоры: возобновлять перебранку уже не было ни сил, ни охоты.
Ничто не вечно. Так что лучше ничего и не ждать. Ведь когда нет ничего, и терять не страшно.
Дожидаясь своего рейса, пассажир мог, не покидая аэровокзала, купить все необходимое, снять комнату в гостинице или койку, сходить в турецкую баню с массажистом, постричься, отутюжить костюм, вычистить ботинки и даже умереть и быть похороненным фирмой «Бюро святого духа», которая имеет свое отделение на нижнем этаже.
Разные люди слушали объявление о посадке, и для кого-то оно означало одно, а для кого-то — совсем другое. Для одних оно звучало совершенно обыденно, было лишь прелюдией к еще одной скучной деловой поездке, от которой они, будь на то их коля, с удовольствием отказались бы. Для других в нем было что-то многообещающее, манившее к приключениям, а еще кому-то оно сулило скорое окончание пути, возвращение домой. Одним оно несло разлуку и печаль, другим, наоборот, обещало радость встречи. Были и такие, которые, слушая это объявление, думали не о себе: улетали их родственники или друзья, а для них самих названия городов звучали загадочно и маняще, рождая смутные образы каких-то отдаленных уголков земли, которых они никогда не увидят. Кое-кто слушал объявление о посадке со страхом; лишь немногие — с безразличием.
В жизни удачи всегда сменяются неудачами и наоборот. Иной раз неудача бывает непредвиденной и абсурдной. Случай, причуда судьбы, мелкая оплошность могли превратить уже почти состоявшийся успех в чудовищное поражение. Утешением служило то, что бывало и наоборот.
Улыбка может прикрывать предательство, а за радушием способно скрываться самое мерзкое неуважение.
Макнил умел заставить уважать себя, хотя как врач-стажер получал не многим больше сторожа.
Активная работа мозга, а не тихая, спокойная гладь морская — вот что придаёт смысл жизни. Болезнь Альцгеймера лишила её этого смысла.
Усталое, измотанное напряжением сознание, должно быть, отключалось. Где-то у него в мозгу был этакий крошечный предохранитель, защитный механизм, вроде того, который отключает мотор при перегреве. Правда, между мотором и человеческим мозгом есть существенная разница: мотор можно выключить и, если нет надобности, больше не включать. Мозг же – нельзя.
Ничто никогда не бывает зря.