Свои стихи пишу с трудом,
Перевожу чужие.
А перевод — нелегкий труд.
Весь день чужие мысли прут
В мозги мои тугие.
— А ты знаешь, что «Ла Брея» переводится как «деготь»?
— Да?
— Ага, как и «Тар», так что название «Ла Брея Тар Питс» можно перевести как «Дегте-дегтевые ямы».
— Блин, я ненавижу этот свихнувшийся городок..
Иностранный язык — это крепость, которую нужно штурмовать со всех сторон одновременно: чтением газет, слушанием радио, просмотром недублированных фильмов, посещением лекций на иностранном языке, проработкой учебника, перепиской, встречами и беседами с друзьями — носителями языка.
Возьмём хотя бы глагол умереть. Одно дело — умер, другое — отошел в вечность, скончался, ещё иное — опочил, или заснул навеки, или заснул непробудным сном, или отправился к праотцам, преставился, а совсем иное дело — издох, околел, скапутился, загнулся, отдал концы, окочурился, дал дуба, сыграл в ящик и т. д. Академик Щерба делил язык на четыре стилистических слоя: Торжественный — лик, вкушать. Нейтральный — лицо, есть. Фамильярный — рожа, уплетать. Вульгарный — морда, жрать.
Переводчик в прозе — раб, переводчик в стихах — соперник.
Переводчик должен быть как стекло, такое прозрачное, что его не видно.
Поэзия — то, что гибнет в переводе.
(Поэзия — это то, что пропадает при переводе.)
Маршак сказал однажды так,
Как мог сказать один Маршак:
— Я переводчик на Руси
И словом дорожу.
Но я, в отличье от такси,
Не всех перевожу.
Читать поэзию в переводе — все равно, что целовать женщину через вуаль.
Барьер преодолели звуковой,
А как преодолеть языковой,
Чтоб, оказав поэзии услугу,
Сумел в свободный ринуться полет
Иноязычный стих, природный слуху
Тех, для кого был сделан перевод?
Слова другие, лад иной... Как в тигле,
Все переплавил вдохновенно ты,
И вдруг, о чудо, заново возникли
Оригинала вещие черты.
— Мне недоступно понимание, как можно переводить с языка, не зная его?
— Это очень просто: надо шарить в теме и знать свой собственный язык. Остальное — стилистика.
Чтобы плохие произведения стали лучше, их нужно талантливо перевести на другой язык.
Я могу понять немецкий язык, равно, как и маньяка, который его изобрел, но предпочту изложить эту мысль через переводчика.
Переводчики — почтовые лошади просвещения.