Страшно дикий был человек, и никогда бы ему не сделаться ручным, если бы не женщина.
Звери, живя вместе с нами, становятся ручными, а люди, общаясь друг с другом, становятся дикими.
Я знаю, люди рождаются дикарями. Я могу надеяться разве что на на капельку ласки, на видимость послушания. В глубине пребывает дикость — необузданная, неприрученная, непредсказуемая.
Он был цивилизован ровно настолько, чтобы всевозможными невероятными способами выставлять напоказ свою дикость.
Бывают минуты усталости, когда люди забывают обо всём, чему их научила цивилизация.
Большой вопрос, уважают ли дикари того европейца, который сам опускается до степени дикаря.
Цивилизация делает людей дикими.
Не бывает бывших диких сердцем, и я знал, что снова заполучу её.
Я всегда способен был разглядеть дикость под штукатуркой общества. Она не так глубоко скрыта под поверхностью, где ни ковырни.
Цивилизованность, это иллюзия. Дикость — вот нормальное состояние.
Правила есть правила. Ведь без правил мы просто дикари.
— Перед тем, как я за тебя впишусь... ты ведь никого не убил?
— Да, все живы. Правда, больница не в лучшем состоянии.
— Хорошо. Расскажи, что там с окнами.
— Пара сослуживцев заглянула на мой день рождения. Попробовали спустить меня на верёвке по стене. Не получилось.
— У тебя день рождения?
— Нет. Я же пробирочный, помнишь? Но мы всё равно сфотографировались на память у памятника кроганам.
— На Президиуме?
— Ага. СБЦ озверели, пока добрались до нас. Может, потому что у них машина загорелась. Не помню.
— Почему у них машина загорелась?
— Я в неё запулил бутылкой ринкола. Крепкая штука, вспыхнула тут же.
— ...
— Ребята из СБЦ выпрыгнули сразу. Понял, что машина им не нужна, и забрал. Они её быстро отключили, так что далеко нам уйти не удалось. Разбились вон там. Они нас залили парализующей пеной. Против меня пена не сработала.
— Это почему?
— Потому что я горел. Я ведь в горящую машину сел, если помнишь. Да ладно, Шепард, не тормози!
— Прости. Так как они тебя поймали?
— Проголодался, купил себе лапши.
— Ну, так как тебе пришлась лапша?
— Немного островата.
Свет цивилизации, что противостоит дикости, являет собой воплощение судьбы. Неудивительно, что есть люди, которые принимают культурные и цивилизационные различия за превосходство одной расы над другой.
— ... Она человек вполне понимающий, знает, что в жизни всякое может быть.
— Когда сердце вырезают и едят — это не всякое!
— В некоторых странах нормально воспринимаются вещи, которые для нас бы были дикостью.
Я получила прозвище «дикая девочка», потому что ходила босиком, бродила без шляпы, бросалась с лодки в открытое море, купалась во время шторма, и загорала до того, что сходила кожа, и всем этим шокировала провинциальных севастопольских барышень.