Приятно думать, что когда мы, наконец, устаем от этого мира, существует еще восход солнца.
Мы все умираем... Смерть — это единственное, что объединяет людей.
Твое сердце в моих руках, а значит в безопасности.
То, что я открываю тебе свою боль, еще не означает, что я люблю тебя.
Мир меняется, мы нет, вот и есть ирония, которая в конце концов нас убивает.
— Чудовищно...
— Да. Но красиво.
— Если зло существует в этом мире, но не различается по степеням греховности, стало быть, достаточно совершить один-единственный грех, чтобы оказаться навеки проклятым. Разве не к этому сводится смысл твоих слов? Если Бог есть и…
— Я не знаю, есть ли он, – перебил я Армана. – Но судя по тому, что я видел… Бога нет.
— Значит, нет и греха, и зла тоже нет.
— Это не так, – возразил я. – Потому что если Бога нет, то мы – высшие разумные существа во всей вселенной. Только нам одним дано видеть истинный ход времени, дано понять ценность каждой минуты человеческой жизни. Убийство хотя бы одного человека – вот что такое подлинное зло, и неважно, что он все равно умрет – на следующий день, или через месяц, или спустя много лет… Потому что если Бога нет, то земная жизнь, каждое ее мгновение – это все, что у нас есть.
Зло – само понятие о нем – происходит от разочарования и горечи! Неужели ты не понимаешь? <...> Единственно подлинная сила заключена в нас самих. Как ты можешь верить во все эти лживые сказки?
Добродетель ребенка – в его невинности, добродетель монаха – бескорыстие, самопожертвование и служение Богу. Есть добродетель святых и добродетель домашних хозяек. Разве они ничем не отличаются друг от друга?
Я ничего не знаю, потому что я знаю слишком много, но понимаю очень мало и никогда не пойму. Но и ты, и все, кого я знал, научили меня, что любовь есть необходимость, как дождь необходим цветам и деревьям, как пища – голодным детям, как кровь – голодным падальщикам, то есть нам, нам нужна любовь, и любовь, как ничто другое, может заставить нас забыть и простить любое зверство.
— Они были обречены, застряли в своём времени. Они забыли первый урок, что мы должны быть сильными, красивыми и без сожалений — это главное.
— Ты можешь меня этому научить?
— Да!
— Жить без сожалений. Какая бы из нас получилась пара... Но что если этот урок я не хочу учить? Что если всё, что у меня осталось, это моё страдание — мои сожаления?
— Разве ты не хочешь их потерять?
— Чтобы ты и это получил? Сердце, которое её оплакивает... Ту, что ты сжёг дотла. Я знаю, что ты это сделал. И знаю, что ты ни о чём не сожалеешь. Ты ничего не чувствуешь и если это всё, чему ты можешь меня научить, я могу это узнать и сам.
— Ты лишился всего, и своей жены, и сына... А ради чего? Ради маски?
— Куда бы ты не отправился, чтобы ты не сделал — тебе от меня нигде не скрыться, Арман.
— Как можно забыть свое имя?
— Можно. Если оно тебе больше не нужно.
Мы видим в любимых то, что хотим видеть, а не то, что есть на самом деле.
— Как бы удивился ваш отчим. Вы превратились в обыкновенную плебейку и храните верность такому же плебею.
— Это для меня комплимент.