Женщина хочет, чтобы её любили, чтобы с ней говорили и чтобы одновременно сгорали от страсти к ней.
Если отдаёшь себя мужчине всю, без остатка, — значит, чувство настоящее; если душа твоя точно замкнутый сосуд — любая связь пуста и ничтожна.
Только в разговоре мы обмениваемся суждениями, а в постели — чувствами.
Вы расплачиваетесь за строптивость одиночеством, а оно озлобляет душу.
... родить ребёнка вообще и родить ребенка от мужчины, о котором тоскует плоть, — далеко не одно и то же.
Личность самоутверждается в собственном безумии двумя способами: через деньги и через любовь.
Без денег не проживёшь, нужен достаток, чтобы жить, развиваться... Даже для того, чтоб беззаботно размышлять о том же достатке. На голодный желудок не поразмышляешь.
Если любишь мужчину, уступи, когда он уперся; прав ли он, нет ли — уступи. Это в супружеской жизни первое правило.
Приходит беда, рушит нашу жизнь, а мы сразу же на руинах заново торим тропки к надежде. Тяжкий это труд. Впереди — рытвины да преграды. Мы их либо обходим, либо с грехом пополам берём приступом. Но какие бы невзгоды ни обрушивались, жизнь идёт своим чередом.
Но порой быть дураком не так уж глупо. Если хочешь добиться своего.
С годами человек становится всё более ненасытен, всё более ощущает свою тленность. Только юность готова верить в бессмертие.
Современная женщина не в силах отключить разум, и бесконечные мысли — хуже всяких пыток.
Аристократия — это судьба. Так же, как и народ.
Мир так сложен, непонятен, чудовищен. Простой люд так многочислен и невыносим...
Чего глаз не видит, о том душа не болит, того просто не существует.
Госпожа Удача — ни дать ни взять сука, за которой тысячи кобелей гонятся, вывалив языки, задыхаясь. Кто догонит — тот среди кобелей король!
Ибо что такое совесть, как не страх перед обществом или страх перед самим собой.
Она отчетливо поняла, почему люди приглашают друг друга на вечеринки, почему до одури слушают джаз, почему до упаду танцуют чарльстон. Просто это молодость по-всякому напоминает о себе, а иначе не жизнь — тоска смертная!
Никому-то она не нужна, ни как мать, ни как женщина. Какая она женщина, — так, средоточие страхов.
— Но вы мне очень нравитесь.
— Да? — рассмеялся он. — Вы мне тоже очень нравитесь, так что мы квиты.
Тебе нравится близость с мужчиной, не спорю. Но ты возводишь эту близость во что-то мистическое, сверхценное. Только затем, чтобы польстить своему тщеславию. Собственное тщеславие важнее для тебя во сто крат любого мужчины и твоей близости с ним.
Полцарства за нежность! А женщинам надо не это. Даже тебе — чего уж греха таить. Ты любишь острую любовную игру, но сердце у тебя остается холодным, хоть ты и делаешь вид, что на седьмом небе от счастья. Где твоя нежность ко мне? Ты относишься ко мне с опаской.
— Вы не забудете мен за этот месяц? — спросила она.
Он опять поднял глаза и посмотрел на нее в упор.
— Забуду? — переспросил он. — Вы же знаете, человек ничего никогда не забывает. Так что память здесь ни при чем.
Не избавиться ему от одиночества. Всю жизнь оно неотступно рядом! Лишь изредка и ненадолго будет заполняться пустота в душе. Лишь изредка! И этих мгновений нужно терпеливо дожидаться. А с одиночеством придется смириться, жить с ним бок о бок. Как придется смиренно дожидается и счастливых минут. Будут и они. Только не нужно торопить.
— Если чувство появится, то твой прямой долг — переспать с этой женщиной, — заключил Мей. — Поступать иначе просто неприлично. Как и в беседе: если тебе интересно, ты выскажешься, иначе просто неприлично.