Я знаю, что ничего хорошо не будет, меня уже с души воротит, когда все твердят, будто я сам увижу, что все будет в порядке. Ничего не будет в порядке, понятно? Мир не в порядке. Я не в порядке. Все не в порядке.
Мне нужна девушка, которая подойдёт ко мне, погруженному в собственное сознание, и долбанет стулом по башке. Потом, очнувшись, если я очнусь, я подойду к ней и в ответ тресну по башке какой-нибудь табуреткой. После того, как она встанет на ноги, мы изобьем друг друга в мясо, матерясь, крича и проклиная друг друга. А потом, не в состоянии двигаться от боли и одышки, мы оба расплачемся, попросим друг у друга прощенья и признаемся, что у нас общие заморочки.
В тот момент мне меньше всего хотелось звонить и выслушивать миллион критических замечаний в адрес моей свободы. Бога ради, оставьте меня с моей свободой в покое.
Вот потому-то люди в метро так и выглядят, каждый скулит, что его нудная работа — полное дерьмо, что всё бессмысленно и бесполезно, но, несмотря на это, никто не хочет ничего менять. Все предпочитают забываться и терпеть, скучать и прозябать. Ну и хрен с ними, пусть, а я так не могу. И плевать, что я останусь без гроша до конца жизни. Уж лучше быть грязным и голодным, чем потерять вкус к жизни и сдохнуть со скуки.
Люди и правда настолько тупые, и память их настолько избирательна, что когда кто-нибудь отправляется на тот свет, они тут же начинают петь ему дифирамбы.
Я и правда хотел бы, чтобы меня не узнавали, но чтобы при этом я все-таки был кем-то . Не хочу иметь никаких дел и отношений с лютым и беспощадным звериным обществом, вести в нем жестокую борьбу за выживание, но мне бы хотелось быть частью его. Не хочу выполнять бессмысленную работу за гроши, как все эти пустые недоумки. Хочу делать что-то стоящее, хочу оставить след, свой собственный след в этом мире. И это желание ужасно меня напрягает, если учесть, какое я питаю отвращение к обществу, которое безжалостно уничтожает и стирает в порошок любой творческий порыв.
Нет, серьезно, вы, девочки, — просто сбежавшие обитатели дурдома. Прошу, кстати, прощения у всех обитателей дурдома за это сравнение.
На следующее утро мне пришлось проснуться рано — незаслуженно и беспричинно. Наступил вторник, надо было тащиться на идиотские занятия. Видимо, те, кто составлял расписание, просто кончали от мысли, что каждый долбаный вторник заставят студентов подниматься ни свет ни заря.
<...>
В этих вонючих колледжах окончательно свихнулись, если думают, что полусонные студенты в состоянии воспринимать информацию в восемь утра.
У него всегда был такой вид, будто перед лекцией он раздумывал, а не перерезать ли себе горло.
Октябрь — единственный приятный и тревожный месяц, единственная пора по-настоящему пустых парков и старых призрачных деревьев, когда все вокруг пустынно, покинуто и жутковато. Единственное время в году, когда от затянутого тучами неба захватывает дух и появляется чувство, будто за мной охотиться серийный убийца в маске. Понимаю, мало кому это покажется приятным, а вот мне — кажется, потому, может, что у меня с головой не все в порядке и потому, что я помешан на ужастиках восьмидесятых годов.