Когда над Кигали садится солнце, нельзя не любоваться красотой мира. Стремительные полеты птиц — как тонкая небесная вышивка. Дует мягкий свежий ветер. Улицы превращаются в длинные живые ленты — разноцветные, лениво струящиеся, словно муравьиные цепи, вереницы людей, медленно взбирающихся на свои холмы из центра города. Отовсюду поднимается дым жаровен. Каждый завиток, вырисовывающийся в небе, рассказывает о своем очаге. Тысячи смеющихся детей бегут по улицам, пинают спущенные мячи, катят старые шины. Когда над Кигали заходит солнце, а ты сидишь на одном из холмов, что окружают город, и душа твоя еще в состоянии хоть что-то чувствовать, то можно лишь умолкнуть и любоваться.
За деревьями лежали пестрые поля, нарезанные узко, как полоски из цветной бумаги. Война прошла здесь так быстро, что не успела их выжечь.
— Вот смех! — удивленно восклицал Саакашвили, привыкший к необъятно широким полям в Советском Союзе. — Шагнешь один раз — картошка, шагнешь другой — рожь растет, еще шаг — и в капусту попал.
Решетка не мешает, даже странным образом приближает ко мне пейзаж за окном.
— Посмотри, посмотри туда!
— Столб.
— Нет, ты только посмотри!
— Элегантный столб.
— Ты замечаешь только столбы.
— Да, чтобы в них не врезаться.
— Жаль, картины без подписей...
— Ну какие подписи? Ну чего вы цепляетесь? Тут и без подписей все ясно — вот березовая роща, вот продукты питания.
Пейзаж, который ты видишь с высоты, — восхитителен. Даже простые поля выглядят прекрасно. Такой вид создает связь между тобой и этим миром.
... Ходил сегодня по Кинешме, все смотрел — очень красивый городок, с такой типичной местной физиономией. Особенно хорошо за рекой, где две церкви такой странной формы. Хочу завтра пойти туда написать этюдик, если не озябну — сегодня 21°, а мне показалось не особенно холодно днем. Ты знаешь, как это неприятно — видеть все и не мочь работать, а здесь очень много интересного, особенно вчерашний базар меня поразил, по краскам удивительно сильно, и, вероятно, на кем я и остановлюсь; чем выдумывать всякие «сюжеты», нужно только брать из природы, которая бесконечно разнообразнее всего выдуманного. Едем мы в субботу вечером, в субботу будет базар, и мне хочется еще посмотреть...
Вечер был тихий, светлый. На горизонте чернела длинная полоса моря, а на берегу его горели в красноватом свете скалы, и на одной из скал блестели белые стены второй батареи и всего укрепления. Я любовался своею семилетнею тюрьмою.