Когда я был маленьким, мы звали их «поссумы». С чего это вдруг они стали «опоссумами»? Опоссум — это че, как ирландец, что ли?
— Ты можешь, Хэнк, давай. Это должно быть больно, но боль — это слабость, покидающая твое тело.
— Боль — это если я засуну свою ногу тебе в задницу, например!
— Ну, если ты можешь поднять ногу так высоко, я согласна.
Она решила, что если создаст видимость того, что её товар отслеживается, то мы от неё отстанем и будем вести дела с кем-нибудь другим. И она права. Мы перенесем бизнес в другое место сразу после того, как я выкину её труп в канаву.
За чистые машины и чистые деньги!
— У меня идея получше.
— Ну, слава Богу. Давай, мистер Уайт, выкладывай.
— Бобы.
— Бобы?!
— Бобы клещевины.
— И чё с ними будем делать? Вырастим волшебный стебель до неба, да? Заберёмся и убежим?
— Мы сделаем из них рицин.
— Ты сказал кретин?
— Рицин!
— Пап, я хочу пива.
— А я хочу, чтоб Шаня Туэйн мне подрочила, но, прикинь, я тоже обломаюсь.
— Порву тебя в клочья!
— У тебя одна попытка, смотри — не облажайся! Что, подружек ждёшь? Ну давай, начинай! Начинай! Давай! Попробуй! Вперёд!
То, что ты убил Джесси Джеймса, — еще не значит, что ты им стал.
— Эй, ты, Никола Грек! В одно лицо бутылку выжрешь?
— А кто такой Никола Грек?
— Был такой известный богатый картёжник.
— Хэнк, нельзя так шутить!
— Что? Я же комплимент сказал!
— Блин, ну ты же умный, ты же сделал яд из бобов, епт! Так, слушай, у нас же тут целая лаборатория, давай замастырь что-то типа ракетного топлива или какого-нибудь робота, чтобы за помощью сбегал или новый аккумулятор! Что, придумал?
— У тебя есть деньги? Неси монетки, гайки, болты и на передних колесах тормозные колодки.
— И что мы делаем?
— То, что ты сказал.
— Робота?
— Пока с мухой не разберёмся, варить [метамфетамин] не будем. Я что, сам с собой разговаривал?
— Таймер же сработал! Через сколько вся партия загнётся? Через час или два?
— Партия пойдёт коту под хвост, если не убрать загрязнение.
— Убрать загрязнение? Мы тут мет делаем, а не ракеты!
— Майк, так нельзя, это же наш прекурсор, без нее никак.
— Пацан, если придется слегка тормознуть, то и пусть — лучше так, чем сесть или сдохнуть из за психованный дуры.
— Че-то она мне безумной не показалось... скорее... правильной.
— Ну вот, теперь ты сексист, поверь — баба заслуживает смерти, как любой мужик на свете.
— Где фенилуксусная кислота?
— Они сами её синтезируют.
— Че? Я не… Я такое не делаю. Слушайте, я беру фенилуксусную кислоту из бочки, на которой пчела нарисована.
— Постарайтесь настроиться положительно. Скоро ваше самочувствие улучшится, придёте в себя, да и волосы начнут отрастать.
— А я вроде уже привык быть лысым как колено...
— А мне нравится слово «обтекаемый».
— Точно, аэродинамичный.
— Гоми, ты бородку подстриг?
— Да, маленько.
— Мари, он, наверно, парикмахеру показал фото жопы собаки.
Не лезь на мою территорию!
А что удивился, как солдат гонорее? Напарник у тебя — трепло еще то... Уолтер, не знаю, что ты себе надумал, но поверь, тебе в этот бизнес нельзя...
Какого хрена ты заставлял меня бегать по всему городу покупать тазики, когда у меня дома есть отличная ванна?! (Зачем ты послал меня шарахаться по городу в поисках тупого куска пластмассы, когда у меня есть идеальная ванна?)
— Ты хороший химик, правда. С большими перспективами. Но дело в том, что я... что у нас с тобой просто разные ритмы, Гейл. Вроде как, если сказать, что я классика, то ты, скорее, джаз.
— Джаз?
— Джаз. И бог свидетель, в джазе ничего плохого нет. Но дело в том, что мне необходима...
— Классика?
— Вот именно!
Если вас укусит комар, вы же не будете нанимать комариного адвоката? Просто возьмете мухобойку.
— Допустим, парень выиграл в лотерею $10 млн. Чего он точно не станет делать на следующий день? Он не купит еще один лотерейный билет, да? Он подсчитает свои счастливые звезды и уплывет навстречу закату, и это, при всем моем уважении, некий совет для вас обоих.
— И в какую же лотерею я выиграл?
— Эй, ты же жив.
Мы с тобой работали вместе, прикрывали друг друга, потому и выжили.
— Послушайте, дамочка, епта, че бы вы там не продавали, я не буду это покупать, епта!
— Меня зовут Скайлер Уайт, епта, мой муж — Уолтер Уайт, епта, ага? Он мне все рассказал.
— Они взяли Рона! Он сел!
— Ладно.
— Нет! Нет, не ладно, Майк! Не ладно! Он... Его взгляд был полной противоположностью слова «ладно»! Понял?
До ближайшего океана два дня пути, а ты сырую рыбу ешь.
Я отказываюсь не от бабок. Я отказываюсь от ТЕБЯ!
— Ты как себя чувствуешь?
— Примерно также, как ты выглядишь. Ты похож на Лекса Лютора.
Меня зовут Уолтер Хартвелл Уайт. Мой адрес: улица Негро Арройо, дом 308, Альбукерке, штат Нью-Мексико, 87104. Это мое признание.
Если что, всегда можно пырнуть Барсука в столовке.
— Черт возьми! Почему было так ахеренно?!
— Потому что незаконно.
Может, ты знаешь, как в тачке торчать, как частный сыщик, а я знаю метамфетаминовых торчков.
Захватил рынок — поднимай цены. Основа экономики.
О, будто бы это я пришел к тебе, умоляя варить со мной мет. Типа, эй, старый задрот, я тебя знаю, давай сварим? Пожалуйста. Я бы попросил свою бабушку в подгузниках, но её инвалидное кресло не поместится в фургончик.
— В химии ты, может, и сечешь, но ты ни хрена не понимаешь, как барыжить наркотой.
— Но я способен увидеть недостаток мотивации. Примени творческий подход, придумай, как нам продавать товар оптом.
— В смысле, продать дистрибьютору?
— Да, вот что нам нужно. У тебя есть такой?
— Был, пока ты его не грохнул.
— Господа, мы хотим обсудить незаконное преследование моего клиента. Мистер Эрмантраут стал объектом жестокой, безжалостной и несанкционированной слежки ОБН. <...> Все мы знаем, что вы круглые сутки пасёте моего клиента. Бедняга и пары минут не может погулять с любимой внучкой, чтобы вы не затрясли кусты, подглядывая из своих биноклей. И это его беспокоит. И ему уже стало хуже в физическом и психическом планах.
— А по мне, здоров как бык.
— Ну, не все раны видны снаружи.
— Можешь сказать «начальник»? Скажи: «Начальник Шрейдер!»
— Если это будут её первые слова, я изобью тебя туфлей!
Блин, эти копы — как свидетели Иеговы: никогда не сдадутся!
— Вы случайно указали редкий яд, возможно уложивший мальчика в больницу. Не поздравляю, ведь доктора начинают думать, что вы были правы. Почему рицин? Джесси, откуда такая мысль?
— Блин, да я... Может, в «Хаусе» показывали. Точняк, в «Хаусе». Или по «Discovery», а потом бывает мозг как выдаст что-то...
— Правда?
— Мой да!
— Ваш товар чистый на 74%, мой товар чистый на 99,1%. Это как школьная команда и «Нью-Йоркские Янки». Вы добавляете краситель, чтобы ваш мет был похож на мой. Это как теплая «Кока-Кола», а я варю классическую!
— Так, значит, если я завалю тебя прямо здесь и сейчас, на рынке больше не будет «Колы»?
— Ты и вправду хочешь жить в мире без «Колы»?
— Ты же теперь рыба-ёж! Сейчас объясню: ты мелковат, не быстр, не хитёр. Лёгкая добыча для хищника, но у рыбы-ежа есть хитрое оружие. Знаешь, что делает рыба-ёж?
— Да хрен её знает...
— Рыба-ёж раздувается в четыре-пять раза больше своего размера, но зачем? Зачем она раздувается? Чтобы выглядеть угрожающе. Чтобы другие опасные рыбы сами её боялись. Вот ты кто — ты рыба-ёж. Главное — иллюзия, а внутри неё просто воздух. А кто нападает на рыбу-ёж? Никто!