Если тебе часто приходится лгать, то рано или поздно ты сам поверишь в это.
И простой шаг простого мужественного человека: не участвовать во лжи, не поддерживать ложных действий! Пусть это приходит в мир и даже царит в мире — но не через меня. Писателям же и художникам доступно больше: победить ложь!
Искусство растепляет даже захоложенную, затемненную душу к высокому духовному опыту. Посредством искусства иногда посылаются нам, смутно, коротко, — такие откровения, каких не выработать рассудочному мышлению.
Но горе той нации, у которой литература прерывается вмешательством силы: это – не просто нарушение «свободы печати», это – замкнутие национального сердца, иссечение национальной памяти. Нация не помнит сама себя, нация лишается духовного единства – и при общем как будто языке соотечественники вдруг перестают понимать друг друга. Отживают и умирают немые поколения, не рассказавшие о себе ни сами себе, ни потомкам. Если такие мастера, как Ахматова или Замятин, на всю жизнь замурованы заживо, осуждены до гроба творить молча, не слыша отзвука своему написанному, – это не только их личная беда, но горе всей нации, но опасность для всей нации. А в иных случаях – и для всего человечества: когда от такого молчания перестаёт пониматься и вся целиком история.
По забавному предсказанию Д. С. Лихачева литература будет развиваться так, что крупные писатели станут приходить все реже, но каждый следующий — все более поражающих размеров. О, дожить бы до следующего!
Когда я в лагере был, то я писал даже на каменной кладке. Я на клочке бумажки писал карандашом, потом содержание запомню и уничтожаю бумажку.
Чтобы уничтожить народ, нужно отделить его от корней.
Цели империи и нравственное здоровье народа несовместимы.
Человеку дается не только жизнь один раз, но и совесть.
Правильно старики говорили: за что не доплатишь, того не доносишь.
Люди не могут поверить в свою силу, не причинив жестокости.
Всё-таки вспомнить пора, что первое, кому мы принадлежим, — это человечество.
Всякий, кто однажды провозгласил насилие своим методом, неумолимо должен избрать ложь своим принципом.
Пошлость — любимое оружие низости, когда ей недоступно прямое насилие.
И собаки облаяли, и вороны ограяли. Ну, какое, какое еще рыло обо мне не судило?
Германию — я любил. Наверно оттого, что в детстве с удовольствием учил немецкий язык, и стихи немецкие наизусть, и целыми летними месяцами читал то сборник немецкого фольклора, «Нибелунгов», то Шиллера, заглядывал и в Гете. В войну? — ни на минуту я не связывал Гитлера с традиционной Германией, а к немцам в жаркие боевые недели испытывал только азарт — поточней и быстрей засекать их батареи, азарт, но нисколько не ненависть, а при виде пленных немцев только сочувствие.
НАТО методически и настойчиво развивает свой военный аппарат — на Восток Европы и в континентальный охват России с Юга. Тут и открытая материальная и идеологическая поддержка цветных революций, и парадоксальное внедрение Северо-атлантических интересов в Центральную Азию. Всё это не оставляет сомнений, что готовится полное окружение России, а затем потеря ею суверенитета.