— Сколько стоят эти книги?
— 40 фунтов.
— Но они же стоят большего! Тут Толстой, Тургенев, все в твердом переплете...
— Да, я знаю, но они мне не нужны. Придётся оценивать, ставить их на полки. Люди будут приходить и спрашивать о них, и покупать их, и читать, и возвращаться их продавать. И весь этот замкнутый круг будет повторяться снова и снова. Пожалуйста, заберите их отсюда.
— У меня такое впервые.
— Никогда не имела дела с красавчиками?
— Нет, я знала, что они существуют. Видела их по телику.
— Ооо, что ж, какой был день! Просто напичкан веселейшими воспоминаниями! Но мне пора в постель. Спасибо.
— Но еще же час дня.
— Черт, да? О черт.
— А ничего нового во мне не заметили?
— Ты превратилась в цаплю.
— Мои волосы, моя причёска! Разве не прекрасно, разве я не божественна? Не могу поверить, что вы не заметили.
— У мужчин особый подход к замечанию причёсок, который заключается в их незамечании.
— На данный момент ты уволен. А это что такое?
— Бутылочка вина, чтобы отметить, если первый день пройдет удачно.
— Добро пожаловать обратно!
— Что это? Деликатесы всегда подаются в виде небольших башенок. А это что?
— Суп.
— Ну так собери его в башенку, давай.
— Я нормальный.
— Нормальный?! Какой нормальный взрослый человек делает солдатиков из яичницы, а потом дает им звания?
— Просто балуюсь.
— Да что ты? Тогда ничего, если я съем вот этого?
— Не трогай полковника! Это подорвет мораль солдат.
— Смотри, Бернард. Новый телефон! Доступ к интернету, камера, все функции на свете!
— А него есть функция блокировки скучных разговоров?
— Нет, такой вообще не существует.
— Ну, у моего есть [поднимает трубку]: «Заткнись про свой телефон!»
Я не умею играть на гитаре. Вообще-то на этом я тоже играть не умею, но я подумал, что это будет менее очевидно.
— Ты помнишь свои первые книжки? Петя любит Женю, женя любит Петю. У Пети есть мячик.
— У Жени нет пальцев.
— Нужно писать как для самих себя, как для детей. Знаешь, когда невинность была не под запретом, когда, казалось, что лето не закончится никогда, и ты едешь километры на велосипеде, чтобы рассказать другу, что ты видел лягушку.
— Да, и когда ты мог играться во дворе с любой безделушкой. И все, что мне тогда было нужно, это кирпич и кусок старой кости.
— И из них ты мог создавать целые миры.
— О, мог, да! Вот ты лежишь в крепости, на которой возвышается кусок старой кости, а через минуту пускаешь корабли на испанский галион прямо в кирпич...
— И какую гадость твоя духовка изрыгнет сегодня?
— Будет куриная смесь с лесными ягодами.
— Ты же знаешь, что я не выношу студенческую пищу!
— На первое! Затем тушеная баранина по-аргентински со свекольным жульеном и пюре из сельдерея и шпинатной сальсой.
— Наверняка забыл купить бухло!
— Вина. «Тавель», затем «Примитиво» или «Наварро» на выбор.
— А я хочу выпить сейчас! [кидает бокал в стену]
— Вот тебе два литра испанского антифриза. Сообщи, когда надо будет пережевать твою еду!
— Присоединяйся, Мэнни. Расскажи нам о себе.
— Ну, родился я в Лондоне...
— Ну-ка притормози, Дэвид Копперфильд! Если начинать настолько издалека, нам понадобится попкорн или ещё что-нибудь.
— Если не веришь, можешь сам прийти понаблюдать за стеной.
— Не смеши меня, мы будем сидеть тут, смотреть на термометр. Так ведь, Бернард?
— Не знаю, невозможно выбрать — стены, термометры... Остаётся только надеяться, что когда я брошу монетку, она как-то взорвётся в воздухе и убьёт меня к чертям.
— Я напишу.
— Я не прочту.
— Я позвоню.
— Я брошу трубку.
— Я приду и навещу тебя.
— Я буду уже мёртв.
— Как мне его найти?
— Ну, ты можешь стать ужасным несчастьем и обрушиться на него.
— У неё принимают ребенка, и она попросила меня присутствовать при родах.
— Буэ. Будет много напряжения, крови и стонов...
— Да нет, я просто напьюсь. Вообще, она будет на препаратах, я буду пьяна... Всё будет прямо как в старые добрые времена.
— И эта новая система построена по принципу старой системы, так?
— Я бы пошёл дальше. Я бы сказал, что это абсолютно та же система.
— Значит, вот это твоя отчетность?
— Да. В ней могут быть пробелы, то тут, то там...
— Да, тут пробел в одном месте — там, где должна быть отчетность. Этот пробел я вижу. Такой большой безотчетный пробел между страницами 1 и 210.
— Сара — художник-декоратор. Она в этой передаче... как её..."Будочный вопрос".
— «Будочный вопрос»? Что это?
— Ну, знаешь, они выводят пса погулять, и он думает, что это обычная прогулка, но когда они возвращаются, у будки уже есть дворик и застекленные двери.
— Да, да! А потом они снимают с его глаз повязку...
— И он такой: «О боже мой!»...
Мне надо завести подругу на лето, пока я не стал одним из тех извращенцев, которые просто таращатся на женщин...
Я заведу себе подругу на это лето. Это будет летняя девушка, у нее будут волосы и летние друзья, которые знают, что такое быть на улице. Она будет играть в теннис, носить платья и ходить босоногой. А осенью я ее брошу, потому что она моя летняя девушка.
Соглашайся со мной, когда я кричу на тебя!