— Я имею в виду вас, ребятишек. Ведь этот мир, что мы передали вам, был наполнен таким злом, что вы даже просто не понимали разницы.
— Мы понимали, пап.
— Вы до сих пор не понимаете. О чём ты думаешь, когда вспоминаешь о снеге?
— Я думаю о смерти.
— Ну, вот видишь. До того как это случилось, снег означал радость. Мир и радость.
— Не представляю.
— Что и требовалось доказать.
Там я дал себе обещание, что никогда не полюблю простой, ничем не примечательной любовью, что приму только ту любовь, что заставит меня превзойти мои собственные границы и дарования... Только такая любовь может оставить след в мире, как это делает великое искусство, так, что всякий узревший подобное, изменится.
В такую ночь хорошо греться сготовленным на чугунной печи перед супом, наполняющим весь дом ароматом розмарина и запахом лука. Чудесно пить вино — бутылку красного они купили в свой медовый месяц и хранили для особого случая. Можно сидеть на полу у печки, подложив под спину диванные подушки, смотреть на язычки пламени в волнах жара, пока дом потрескивает и постанывает под грузом крыши, покрытой толстой коркой льда. Но эти двое решили рассказывать истории, те истории, которые только смесь холода и огня, ветра и молчаливой темноты могла вынудить их рассказать.