По теме «Ремарк и Оснабрюк» мне тебе толком не помочь, потому что ко всему автобиографическому, а так же к биографиям я питаю антипатию. По-прежнему воспринимаю их как переоценку собственной важности и, таким образом, как косвенный эгоизм, прикрытый чуточкой тщеславия. Некоторые писатели любят говорить о себе и о своей жизни, другие предпочитают, чтобы оценивались их работы. Я принадлежу к последним... То, чему я научился в жизни, и без того использовано в моих книгах, остальное — сугубо личное и для работы значения не имеет.
[Гамильтон]
Я не собираюсь упускать свой шанс,
Я не собираюсь упускать свой шанс!
Эй, я весь в свою страну:
Молодой, воинственный и голодный.
И я не собираюсь упускать свой шанс!
Я выучился в Королевском университете,
Мне, вероятно, не стоит хвастаться, но, черт возьми, я удивителен.
Беда в том, что у меня есть ум, но он нуждается в шлифовке.
Я должен кричать, чтобы меня услышали,
В каждом моем слове заключено знание.
Я неограненный алмаз, блестящий уголек,
Пытаюсь достичь своей цели. Мое красноречие бесспорно,
Мне только девятнадцать, но мои взгляды гораздо более зрелые.
На Нью-Йоркских улицах становится прохладнее,
Я отталкиваю в сторону каждую обузу, каждую помеху.
Я научился справляться.
У меня нет оружия, чтобы им размахивать.
Я брожу по этим улицам, умирая от голода,
Я намерен разжечь пламя из этой искры,
Но, черт возьми, темнеет,
Tак позвольте мне произнести мое имя по буквам,
Я –
[Гамильтон, Лафайетт, Маллиган, Лоренс]
А-Л-Е-К-С-А-Н-Д-Р
[Hamilton]
I am not throwing away my shot
I am not throwing away my shot
Hey yo, I'm just like my country
I'm young, scrappy, and hungry
And I'm not throwing away my shot
I'mma get scholarship to King's College
I probably shouldn't brag, but dag, I amaze and astonish
The problem is I got a lot of brains, but no polish
I gotta holler just to be heard
With every word I drop knowledge
I'm a diamond in the rough, a shiny piece of coal
Tryin' to reach my goal, my power of speech: unimpeachable
Only nineteen, but my mind is older
These New York City streets getting colder, I shoulder
Ev'ry burden, ev'ry disadvantage
I have learned to manage.
I don't have a gun to brandish
I walk these streets famished
The plan is to fan this spark into a flame
But damn, it's getting dark,
So let me spell out my name
I am the —
[Hamilton, Lafayette, Mulligan, Laurens]
A-L, E-X, A-N, D-E-R
— Учительница задала нам на следующей неделе прочесть биографию. Чью бы биографию нам прочесть, сэр?
— Того, кто прожил очень короткую жизнь.
Весь мой опыт, все события моей жизни, все знакомые мне люди, все мои вспоминания и мечты, все прочитанные мною книги — все это годами сваливалось в одну компостную кучу и постепенно перегнивало, превращаясь в темное жирное органическое вещество. Процесс разложения сделал это вещество однородным; из него уже не вычленить отдельные компоненты. Иные люди называют это воображением, но я воспринимаю его как большую кучу компоста. Время от времени я беру какую-нибудь идею, помещаю ее в компост и жду. Идея питается темным веществом, некогда именовавшимся жизнью, берет из него энергию и начинает идти в рост. Пускает корни. Дает побеги. И так далее, пока в один прекрасный день из идеи не вырастает рассказ или роман.
Вдали от взглядов общества пишутся самые лучшие биографии.
Две возможности биографии человека: по снам, которые он видит сам, и по снам, которые о нем видят другие.
Великие мира сего, помните: не так уж важно то, что вы делайте. Единственный способ вписать себя в Историю — найти хорошего биографа.
Биография вообще никогда не является правдой в последней инстанции, это всегда лишь попытка приблизиться к ней.
Подлинная история писателя содержится в его книгах, а не в фактах биографии.
Он [Чехов] жестоко изгонял из прозы такие слова, как «аппетит», «флирт», «идеал», «диск», «экран». Они вызывали у него отвращение.
Если вы дадите себе труд подробно изучить биографию Онассиса — а я в молодости потратил на это несколько лет, — вы заметите любопытную особенность: работа (в общепринятом смысле слова) его не интересовала. Он даже не позаботился завести себе стол, не говоря уже об офисе. При этом он не просто заключал сделки — для этого офис не нужен, — он правил судостроительной империей, а это требует ежедневного отслеживания информации. Главным рабочим инструментом ему служил блокнот — вся нужная информация хранилась там. Онассис провел всю жизнь в общении с богачами и знаменитостями и в ухаживаниях (и охоте) за женщинами. Вставал он обычно в полдень. Если бы ему понадобилась юридическая помощь, он собрал бы своих юристов в два часа ночи в каком-нибудь парижском клубе. Говорят, что он обладал неотразимым обаянием и пользовался этим, чтобы манипулировать людьми.
Попытаемся заглянуть глубже. Здесь очень вероятен эффект «одураченных случайностью»: прямо-таки подмывает назвать причиной успеха Онассиса его modus operandi. Мне не дано знать, был ли Онассис талантлив или просто удачлив (хотя я убежден, что его обаяние открывало перед ним все двери), зато я могу тщательно проанализировать его образ действий, опираясь на исследования зависимости между количеством информации и пониманием. Таким образом, утверждение, что доскональное знание мельчайших деталей повседневной рутины может быть бесполезным, а то и просто губительным, проверяется — пусть опосредованно, но довольно эффективно.