— А чё делает шлем?
— В каком смысле?
— Ну, все остальные используют свои крутые прибамбасы... А ты сказал, что шлем волшебный.
— Да мне откуда знать, волшебный он или нет?
— Что?! Тогда зачем сказал его надеть?!
— Потому что это был самый дурацкий шлем, который я нашёл.
— Мёртвым ты мне больше нравился...
Внешность — это всего лишь фантик, а конфетки под ней бывают всякие.
— Логан, ты когда-нибудь испытывал сильное чувство? Такое сильное, что даже слово трудно вымолвить.
— Один раз. Лучше мотоцикла я не видел... У меня не было слов, и его купил другой!
У тебя десять слов. Десять. Всего. Чтобы объяснить мне, почему министр юстиции заказал свою невесту головорезам якудзы. И если мне не понравятся твои слова, я выкину тебя в окно.
Саблезубый? Шторм. [Чарльзу] А какая твоя кличка? Телега?
— А когда они вылезают это больно?
— Каждый раз.
— Вы правда выходите куда-то в этой одежде?
— А ты предпочитаешь желтые колготки?
— Вы пьёте, чтобы забыть?
— Нет. Я пью, чтобы вспомнить.
Не будь такой, какой тебя сделали.
— Что это?
— Ты знаешь. Уколы ослабляют приступы, таблетки не дают им повторяться. Подуй на них для безопасности.
— Пошёл ты, Логан.
— Что, вспомнил, кто я такой?
— Я всегда знаю, кто ты. Просто иногда я не узнаю тебя.
— Ты воин. И ищешь то, что ищут все воины.
— И что именно?
— Доблестную смерть. Прекращение страданий.
— Скажешь: «Держись подальше от моей девушки»?
— Зачем? Я доверяю своей девушке.
— Ну, тогда тебе не о чем волноваться, Циклоп.
— Тебя раздражает, что какой-то мальчишка спас тебе жизнь? Поосторожнее, меня может и не быть. А ещё — держись подальше от моей девушки.
— Я люблю её.
— Полюбил после одной ночи?
— Она гимнастка.
— Кошмары. Они тебе снятся?
— Si. Мне делают больно.
— Мои кошмары другие.
— Por que?
— Я делаю больно.
— С этим новым набором нам будет ещё труднее сохранить нашу анонимность.
— И сам институт.
— Может, нужно больше преподавателей?
— И, пожалуй, пару танков...
Когда тебя будут похищать — попроси, чтоб уволокли на курорт.
Дам тебе один совет, креол: никогда не зли женщину.
В какую бы переделку ты ни угодил, твою беду могут разделить друзья.
— Ты должен поблагодарить своего старика за меня, Тор. Один проделал невероятную работу, чтобы восстановить все потери от вреда, нанесённого Думом.
— Да. Но я думаю, он сейчас занят пытками Дума и моего братца Локи.
— Будем надеяться, что он найдёт средства для их перевоспитания. Мир остаётся в неоплатном долгу перед тобой. Но теперь, когда угроза миновала, наш спецотряд должен быть расформирован.
— Хех! Ты просто дурак, Фьюри.
— Послушайте, ребята. Мне всё равно, любите ли вы меня или нет. Но если угроза, вроде этой, снова покажется на пороге, может ли Щ. И. Т. рассчитывать на вашу помощь?
— Мир может рассчитывать на нас, сэр.
— На что уставились, девочки?
— Этот парень меня пугает...
— Росомаха, ты...
— Ни слова больше, бойскаут. От тебя приказов не принимаю.
— Я мёртв? Почему на Небесах пахнет мокрой псиной?
— Эй!
— Хотя неважно.
— Мне вот только интересно, тут есть хорошее место, чтобы выпить?
— Это Россия, Логан... Я не думаю, что с этим будет тяжело.