— Поздравляю, друг мой! В моей стране всегда будут рады видеть героя.
— Похоже, они сделали всю работу за нас. Думаю, уничтожить перевозчик было самым безопасным. Жаль, что мы не можем воспользоваться им сами.
— Верно. Но эта машина — не самое мощное оружие, что было в руках «Ментэл».
— Ты это о чём?
— Позитивность и оптимизм — вот истинная мощь, что помогает сплотить людей и обустроить государство. Не кажется ли тебе, что если их наркотик может придать моим людям эти качества, то не так уж он и плох? Просто он попал не в те руки, я же помножу его на свободную волю.
— Что?
— Ха-ха! Не беспокойся так, друг мой. Оружие опасно лишь в руках настоящих мерзавцев. «Ментэл» — просто животные, а мы — нет. Так ведь?
Когда-то я жил в этой деревне — там мы впервые и столкнулись с Нектаром. Был там сержант, вроде тебя. Они уже победили нас, как вдруг он схватил девочку и начисто откусил ей нижнюю губу, будто грыз яблоко. А потом швырнул её в огонь. Она упала в стороне от пламени, и обгорела лишь отчасти. Одна рука у неё съёжилась, как кусок горелого мяса. Она выжила, но как она будет жить дальше, считая, что она — «всего лишь мясо»? Никто не должен жить с таким грузом!
— Гэбриел, твои парни не очень-то со мной приветливы. Ты можешь что-нибудь сделать? Они по-английски говорят?
— Шейн, мы благодарны тебе за то, что ты сменил свои взгляды. Но, пожалуйста, не забывай о содеянном тобой, потому что эти люди, уверяю тебя, об этом не забудут. Да, они говорят по-английски, но они сами решат, когда им с тобой разговаривать.
— Ты чем до войны занимался?
— В колледже учился. Только что закончил. Раньше и оружия-то в руках не держал.
— ... и пошёл в армию?
— Да. Радио, телевизор, Интернет — везде было полно плохих новостей. Даже слишком много. И я однажды себя спросил: что толку волноваться о несовершенстве мира, если сам не хочешь его изменить? Я почувствовал укол вины.
— Ты захотел стать героем?
— Ага. Но я знал, что на волю случая тут полагаться нельзя. Я видел рекламу «Ментэл», отчёты по телеку. Репортажи. «Хорошие люди, делающие хорошее дело в плохих местах. Прибывающие в нужное место и в нужное время.» Всего-то нужно просто выполнять их приказы — и тогда я стал бы «хорошим»... Стал бы «героем».
— У тебя ещё осталась такая возможность... пока. Но до сегодняшнего дня ты позволял другим решать за себя, что — хорошо, а что — плохо. Ты отдавал себя на откуп чужой морали, а истинная мораль — внутри. Даже когда действуешь по чужому приказу, в соответствии с чужой моралью, отвечать за свои поступки нужно будет всё равно тебе, когда придёт время.
— А когда придёт время?
— Вину и раскаяние мы чувствуем не просто так, а из страха, что кто-то знает о содеянном. Из страха, что однажды нам придётся держать за это ответ. Говорят, что у каждого внутри есть карта, на которой указан верный путь. Следуй этому пути, друг мой, и тебе не придётся искать оправдания, когда придёт твоё время.
— Что со мной происходит?
— Ты снова становишься человеком. Молчи и слушай. Если приучить своё тело к чему-нибудь, то без него оно взбунтуется. Мы не вполне понимаем как, но тот наркотик, что дают вам, защищает ваш разум от ужасов войны: чего бы вы не творили, мир перед вами предстаёт чистым и светлым. Тело привыкло к наркотику — и теперь у тебя ломка. На лифте в медеплавильне ты сделал кое-что, чего я никогда не замечал в ваших солдатах — ты проявил сочувствие. Ты не такой, как они. Отдохни, а когда будешь готов, мы выясним причину.
— Чего? Забыл что-то?
— Беги! Они знают, что ты не такой...
— Я знаю таких, как ты. Вы — пацифисты в мирное время. Это как быть вегетарианцем в перерывах между приёмами пищи, а как надо стейк нарезать, так вы сразу съезжаете в кусты. А я — нет. Я — хищник, и я ем мясо. Не будь обезьяной, приятель. Обезьяны — животные, а я животными питаюсь.
— Без своего наркотика они беззащитны. Ты готов покончить с ними, друг мой?
— Да... Беззащитны...
— Точно! Они слабы, и мы наконец-то можем поразить их в самое сердце. Мои люди готовы.
— Они больше не под Нектаром. Они не станут нападать.
— Кто убил спьяну, останется убийцей, даже протрезвев по утру.
— Каждого из этих солдат ждёт дома мать!
— Их матерям должно быть стыдно!.. Шейн, выслушай меня. Я рассказал тебе лишь одну из сотен историй, в конце которых — смерть моего народа. Но сегодня мы узнаем вкус мести. Отведаем лишь немного — для своего успокоения. Прошу тебя, помоги моим солдатам вернуть свою страну.
— Хорошо... Но если мы отомстим ночью, кем мы будем поутру?
— Свободными людьми!
— Я его взял!
— Держи его, буду через минуту. Если заговорит — выбей ему зубы. Конец связи.
— Полагаю, мне лучше помолчать.
— Заткнись!
— Это был твой старший офицер?
— Заткнись!.. Он — сержант.
— Сержант? Как ты? А он, похоже, за главного. Странная эта штука — война: на ней мы слушаемся тех, кому в иное время и руки бы не подали.
— Заткнись, «Кожаный Плащ», или зубов не досчитаешься!
— Ха! Ты так веришь их пропаганде? Глотаешь, что скажут, и не задумываешься? И что тебе наплели? Что я людей ем? Что у меня плащ из человеческой кожи? Ну, нравится? Стопроцентный хлопок. Знаешь, какое самое мощное оружие армии?
— Пули?
— Вера. Вера тех, кто воюет. Если твои бойцы не верят в своё дело, зачем им вообще браться за оружие? Вот тебя и кормят байками о врагах, чтобы ты их ненавидел. Чтобы стрелял в них, не сомневаясь. Чтобы считал себя героем.
— Ты это о чём?!
— Друг мой, на каждой войне есть два лагеря. Ты уверен, что воюешь за правых?
— Шейн, ты ещё помнишь, как делаются гранаты с Нектаром?
— Да. Нужно просто снять распределитель с убитого солдата и закрепить его на гранате.
— Хорошо. Здесь это может пригодиться.
— Странно: они не последовали за мной на корабль...
— Либо они решили, что ты в ловушке, либо внутри этого корабля что-то такое, что простым солдатам видеть не положено.
— Я — предатель...
— И кого ты предал? О чём говорило тебе начальство, когда посылало сюда?
— Этнические чистки... Преступления против человечества.
— Правда? И какой же этнос тут «чистят»? Какие «преступления против человечества»?
— Я не знаю.
— До прибытия «Ментэл» у нас и армии-то толковой не было!.. Да, ты предатель, но ты перешёл на правильную сторону. Уж будь уверен.
— Но если вы не делаете ничего плохого, зачем «Ментэл» забросила нас сюда?
— Вот это нам и следует выяснить.
— Меня тут все о тебе расспрашивают.
— И что спрашивают?
— Ну, «хороший ли ты человек?»
— Что ты им сказал?
— Люди говорят, что после всего, что сделали с нами твои солдаты, я не должен тебе помогать. Но я считаю, что жизнь гораздо сложнее, чем кажется тем, кого захлестнули ненависть и злоба.
Я помню время, когда мы с вами были соседями, дружили семьями... Когда началась война, нам пришлось измениться, стать другими. Теперь мои соседи стали моими солдатами. Я мечтаю, чтобы когда-нибудь наши дети спрашивали: «Папа, а что такое война?» Но пока мы воюем, сбыться этому не суждено. И поэтому ночью мы атакуем, или нам уже больше никогда не стать соседями, друзьями и родственниками! Мы будем сражаться, чтобы больше никогда не быть солдатами!