Цитаты персонажа Владимир Владимирович Путин

Кто за Курильские острова пусть себе харакири сделает, а кто против — сэппуку.

— Давайте отдохнем, расслабимся. Может быть, поиграем во что-нибудь.
— Ну, давайте.
— Ну, например, в «Верю-не верю».
— Давайте.
— Вот Вы верите, что между Кубой и Америкой расположены российские подлодки?
— Нет, не верю.
— А они там расположены. 1:0, я выигрываю. Теперь Вы.
— Ладно. Верите ли Вы, что между Кубой и Америкой расположены американские подлодки?
— Верю.
— А их там – нет. 1:1. Ничья!
— Да, ничья, но выигрываю-то я.
— Мне не нравится эта игра.

Главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Алексеевич Венедиктов рассказал в эфире о беседе с президентом Путиным, у которого были, мягко говоря, большие претензии к журналистам, — после трагедии подводной лодки «Курск». <...> В какой-то момент Венедиктов поинтересовался:
— Владимир Владимирович, а как вы расцениваете людей, которые против вас?
Президент ответил примерно так:
— Люди, которые против меня, — двух типов: враги и предатели. Враги — это обычная история. С ними воюешь, потом заключаешь перемирие, потом партнёрствуешь, потом опять воюешь. Любая война заканчивается миром, и твой вчерашний враг становится твоим партнёром. А предатели — это те люди, которые были в твоей команде, поддерживали тебя изо всех сил, а потом, когда ты что-то не так сделал, они перебежали. И часто бьют в спину. С предателями никаких разговоров быть не может.
Венедиктов решил уточнить:
— А в этой системе координат я вам кто?
Путин ответил:
— Вы в этой системе координат, конечно, враг.

Основное, что есть в России, — это её народ с его самосознанием, с его внутренним состоянием. Этот народ не может существовать вне своего суверенитета, своей государственности, и вот это понимание, а не угроза ответного ядерного удара должно настроить всех наших [западных] партнёров на выстраивание долгосрочных равноправных отношений с Россией. И тогда не нужно будет тратить таких денег на оборонную сферу.

Рассказывают, что в 2002 году Путин в беседе с одним крупным западным представителем заговорил о возможном вступлении России в НАТО. Ему ответили, что Северо-Атлантический блок не рассылает приглашений. Придется, как всем, подавать заявку. И Путин вроде бы ответил:
— Россия в очередь не встанет.
<...>
Камнем преткновения было опять-таки расширение НАТО на восток, включение в состав блока тех государств, которые в Москве считают своими естественными партнерами. При этом Путин неизменно уклонялся от ответа на вопрос: почему чуть ли не все соседи России так стремятся в НАТО? Не потому ли, что не доверяют Москве и хотят от нее обезопаситься?
—  Я бы не сказал, что НАТО — это смердящий труп холодной войны,  — говорил в декабре 2007 года Путин.  — Но это, безусловно, то, что досталось нам из прошлого...

Относительно человечества Владимир Владимирович иллюзий не питал. Часто цитировал слова Собакевича из «Мертвых душ» Гоголя: «Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор, да и тот, если сказать правду, свинья». Довольно любопытный взгляд на окружающий мир...

Корреспондент британской газеты «Гардиан» Джонатан Стил спросил Владимира Владимировича, почему Россия повела себя агрессивно и неадекватно в Грузии:
— Казалось, это была не политика защиты, а политика реванша.
— Нам что, оставалось утереть кровавые сопли и склонить голову?  — возразил Путин. — Что вы хотели, чтобы мы там перочинным ножичком размахивали? А что такое адекватное применение силы, когда против нас используют танки, тяжелую артиллерию, мы что, из рогатки должны стрелять? Те, кто затеял, должны были понимать, что получат по морде по полной программе...

Участвовать в выборах — это абсолютно бессовестное дело.

Всегда нужно что-то обещать. И обещать нужно больше, чем говорят конкуренты.

Вернуть уже ничего не возможно. Если мы попытаемся вернуться назад — мы уже точно разрушим всё окончательно. Но сделать так, чтобы людям было не только не хуже, чем раньше, а лучше, — это мы в состоянии.

Наше преимущество в том заключалось, что я занимался этим лично и не потому что я так всё проглядел, а потому что когда это делают первые лица государства, то исполнителям легче работать. Они это чувствуют, понимают и знают, что они исполняют приказ, а не занимаются самоуправством, а когда государственные структуры находятся в разваленном или полуразваленном состоянии, то приказы либо вообще не отдаются, либо не доходят до исполнителей, либо в их легитимности есть большие сомнения.

У нас знаете, как говорят в народе? Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

Контролировать всё всё равно невозможно.

Я думаю, что вот когда Соединённые Штаты почувствовали себя во главе так называемого цивилизованного мира, а уж совсем когда распался Советский Союз, то возникла иллюзия, что теперь Соединённые Штаты могут всё и за это им ничего не будет. А это всегда ловушка. Потому что в этой ситуации и человек, и страна начинают допускать ошибки. Нет необходимости анализировать ситуацию, нет необходимости думать о последствиях. Страна начинает функционировать неэффективно. Одна ошибка наслаивается на другую. Вот в такую ловушку, мне кажется, попали Соединённые Штаты сегодня.

— Говорят, что ваша теория жизни сформирована философией дзюдо?
— Ну да. Основная мысль там — так называемый гибкий путь. Можно быть и нужно быть гибким, иногда можно и уступить, но только в том случае, если этот путь — к победе.