... легко ранить человека, но гораздо труднее вытащить шип обиды из его сердца.
Мудрый человек — тот, кто умеет признавать свои ошибки.
Сила — это слабость. Чем больше счастье — тем страшнее потеря.
Тем не менее лучше высказанная ненависть, чем застоявшаяся внутри.
— А ты думаешь, у меня есть секреты? — с озадаченным видом он отламывает кусок от бутерброда, который крошится у него между пальцев, и запихивает в рот.
— Я уверена, что есть, — говорю я, — потому что и у меня есть. И у каждого.
Молчание тяготит больше, чем упрек.
Эта нежность, после того как истощена страсть, — что может быть слаще?
Как сложно признать вину. Сказать: я был не прав. Иногда так же трудно, как сказать: я люблю.
Теперь удрученность меня отпустила. Так же как и чувство вины, о котором я перестала думать.
Всегда ли так происходит, когда мы направляемся в сторону чего-то запретного — или, как некоторые это называют, греха. Первый шаг мучителен до истощения — до крови, до костей, до потери сознания. Второй тоже раздирает душу, но уже это терпимо. С третьим шагом страдание лишь проносится над нами, как черная туча. Скоро оно перестанет нас задерживать или беспокоить.
Знаешь, Тило, что самое печальное в мире? Когда ты обнимаешь кого-то, кого так любил, что даже одна мысль о ней озаряла все твое существо яркой вспышкой, а в душе у тебя теперь — нет, не ненависть, это было бы лучше — внутри у тебя ледяная беспредельная пустота. Она растет в тебе, и для тебя уже нет разницы, обнимешь ты ее или уберешь руку и уйдешь прочь.