В этом мире многие... несчастны, но только по причине неумения любить, любить другое существо.
Я устал, обо мне никто давно не беспокоился, я хочу внимания, и чтоб меня любили, со мной возились.
У русских национальная болезнь — пьянство!
Люди очень любят смотреть, как другие работают.
Муж и жена, сошедшиеся, чтобы было спокойнее и экономически выгоднее жить, не по любви, а по приказанию обычая, это всегда было искусственно и порождало массу трагедий.
Дьявол живет рядом с нами.
Когда сам находишься ***вом состоянии, то не очень хочется иметь несчастных друзей и знакомых.
«Это твоя проблема!» произносится, чтобы откреститься от чужих проблем, поставить границу между собой и беспокоящим, пытающимся влезть в его мир.
Старые партии, на мой взгляд, бескровны. Я всё продолжаю искать, мне хочется живого дела, а не канцелярщины и сбора денег в корзиночку с объявлением суммы — кто больше.
И хочется мне, господа, в этот момент только пулю в лоб, потому что устал я, честно говоря, держаться и боюсь умереть не героем.
Советский Союз остался позади, и его проблемы тоже, мне предстояло жить здесь и умереть здесь. Как жить и как умереть? — возникал вопрос. Дерьмом, подчиненным законам этого мира, или гордым человеком, отстаивающим своё право на жизнь.
Жизнь слишком серьезная штука, так я думаю.
Финансовые стеснения раздражают меня — я привык жить широко.
Рабы любят казаться свободными людьми.
Тогда я еще носил очки, но это меня мало портило, все равно я выглядел забубенной личностью, Эдичкой, ***вшим человеком.
Я шел и отряхивался. В волосах у меня был песок, в ушах песок, в сапогах песок, везде был песок. ***ь возвращалась с ночных похождений. Я улыбался, мне хотелось крикнуть жизни: «Ну, кто следующий!» Я был свободен, зачем мне нужна была моя свобода я не знал, куда нужнее был мне тогда Крис, но я вопреки здравому смыслу уходил он него. Выйдя на Бродвей, я заколебался было, но всего мгновение, и снова решительно зашагал в сторону Иста.
Убивают не всегда свинцом. Розочками тоже можно. И денежками. Такие зелененькие. Знаете?
Нужно признать это, среди нас довольно много сумасшедших. И это нормально.
И за пределами сил есть силы.
«Вряд ли мне удастся проявиться в этой системе» — думаю я, с тоской предвкушая длинный и трудный путь, но нужно попробовать.
Мафиози никогда не подпустят других к кормушке. ***. Дело идёт о хлебе, о мясе и жизни, о девочках.
Свалить окончательно это и есть построить новое.
Ебаная жизнь, которая делает нас зверями.
Простые люди тоже полны говна. Били же рабочие студентов, демонстрировавших против войны во Вьетнаме. А расовые столкновения в Бостоне — в них виновны вовсе не капиталисты, это простые господа рабочие не хотят, чтобы их дети учились вместе с черными детьми. Простые люди полны дерьма в наше время тоже.
Мы вполголоса беседовали на том же тарабарском языке. Иногда я забывался и начинал говорить по-русски. Он тихонько смеялся и я тут же научил его нескольким словам по-русски. Это не были с точки зрения порядочного человека хорошие слова, нет, это были плохие слова — ***, любовь, и еще что-то в том же духе.
Слушайте, есть мораль, есть в мире приличные люди, есть конторы и банки, есть постели, в них спят мужчины и женщины, тоже очень приличные. Все происходило и происходит в одно время.
Мне интересно разглядывать чужие квартиры — вещи многое мне говорят об их хозяевах.