Дело ведь не в убийстве. По дури убить способен любой. По пьяни, по злобе…
Дело в другом.
Если ты внутренне не убийца – это тебя сожрет. Просто разъест кислотой и уничтожит. Рано или поздно ты не сможешь жить с этим грузом на душе. Он вырвется наружу, а уж как это случится, в какой форме – Раш его знает. Убийцы видны некромантам так же отчетливо, как и призракам, как и демонам. Да и некоторым магам. Любое отнятие жизни вырывает кусок из ауры. И там остается или рана, или чернота.
Таши симпатизировал бандиту. Да, сволочь. Но не дурак, не чрезмерно жесток, не слишком жаден… сам по себе мужик неплохой, слово держит – мало?
А сколько тех, кто и до этой планки недотягивает?
Хоши тоже симпатизировал некроманту.
Да, сволочь. Но опять-таки не дурак, не чрезмерно жесток, не слишком жаден… сам по себе мужик неплохой, слово держит – мало?
Два жестких прагматика сошлись характерами. И собирались работать и дальше.
— Девушка, что вы умудрились сделать руками?
— Обморозила, — ответила я.
— Да? А уколы откуда?
— Это я замороженного дикобраза ощипывала, — окончательно озверела я.
Я обращаюсь к человеку «на вы» в трех случаях. Если человек старше меня, если я не хочу с ним сближаться, то есть он мне почему-то неприятен и, в-третьих, если я этого человека уважаю.
Вначале было слово. И это слово было: «какая сволочь выкрутила солнце». Потом Бог увидел, что сам по пьянке вытащил все пробки и ввернул их обратно. Так появились звезды. А потом он посмотрел на землю, понял, что натворил, и сказал: «больше я у демиургов самогон не покупаю».
– Скучала без нас?
– Безумно…
– Мы тоже скучали…
Но самое главное сказали два взгляда.
Люблю тебя. Как хорошо вернуться домой.
Люблю тебя. Как хорошо дождаться.Счастье – это не стены и не города. Счастье – это любящие и любимые. И даже для некроманта, будь он хоть трижды страшным и четырежды темным.
Главное, что его ждут и любят дома.
А некромант… что поделать. Такая работа…
Убийцей Лейра себя и отдаленно не считала. Если человеку понравился этот вид ланти – почему нет? Пусть пьет.
Умер?Сердце отказало?
Ах, какое горе! Я буду очень долго плакать…
Лейри не была чудовищем. Но искренне считала, что, если на нее нападают, – она имеет право на защиту. Разве нет?
– Таши, я тебя обожаю! Ты гениален!
– Главное, повторяй мне это почаще, а то я забываю. Я такой рассеянный…
Лиассио застонал сквозь беспамятство, когда Таши принялся выдергивать зубы. Но не обезболивающее же на него тратить? И вообще – хорошо привязанный пациент в обезболивании не нуждается. Потерпит.
– Некромант, если б все ведьмаки такие были, как ты, хоши наши без работы бы остались.
– Но-но, – погрозил пальцем Таши. – Я злобный и кровожадный. Мне по должности положено.
– Это надо же! – плевалась ядом Лейри на следующий день. – Вечер – впустую!
– А вдруг ты встретишь там свою любовь? – подкалывала Каирис.
– Два раза! И оба – на всю жизнь.
— Сволочь ты все-таки, — задумчиво протянула я.Уныние в голосе оборотня мгновенно сменилось на сдержанный смех.
— На том стоим, солнышко.
— И уши у тебя холодные, — тем же задумчивым тоном продолжила я.
— Теплые! Хвостом клянусь!
— Не верю!
— Мой хвост! Я смертельно оскорблен!