Всем для счастья надо мало. При этом у каждого имеется в наличии очень много всякого, разного. Но всегда чего-то не того.
— Ну и отлично, — отдышавшись, оптимистично сказал Вениамин. — Чем дальше от города, тем тише и воздух чище.
— И зверье непуганней! — радостно подхватила Полина.
Ты мать моя, а действуешь мне на нервы.
Обидно осознавать, что в своей боли виноват ты сам, и никто иной.
— Мало этой несчастной планете центавриан — теперь еще и земные зоологи подтянулись, — усмехнулся Вениамин.
— ... Церковь нуждается в таких людях, как ты.
— Вы совершенно не знаете, что я за человек.
— Знаю. Я вижу! Ты из тех, которые живут ради веры.
— Я не живу ради веры, я за неё умру.
— Вот, золотые слова. Но так сразу умирать не обязательно. Есть много путей, чтобы служить Богу.
— Ну вы же знаете, что это не так. Вы хорошо устроились, да? Вы знаете, что другие религии над нами насмехаются из-за этого? Что в других религиях есть воины веры, самоубийцы, мученики, которые отдают жизнь за свою веру. Ничего подобного на сегодня не делает ни один христианин. А всё потому, что вы не читаете Библию. Вы слепили себе такого удобного Бога, который всё прощает и успокоились. А Господь говорит: «Не думайте, что Я пришёл принести на землю мир; не мир пришёл Я принести, но меч, ибо Я пришёл разделить человека с отцом его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её. И враги человеку — домашние его». И ещё! «Врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы Я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо мною». Так что речь не идёт вовсе о том, чтобы жить за веру. У Господа на нас другой план, когда он говорит: «Огонь пришёл Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!»
— Ну вот в этом ты совершенно прав, Веня! И вот именно поэтому ты тот человек, который нам нужен.
— Для чего?
— Для чего? Ну... я хотел бы, чтобы ты для начала прочитал вот эту вот брошюрку.
— Мне не нужны брошюрки, у меня есть Библия и она меч, который проходит сквозь людей. Некоторые выстаивают, другие падают.
— Вот! Вот, приходи, поговорим, послушаешь проповедь...
— Проповедь!?
— Да.
— Ну если уж проповедовать, то в Чечне или Афганистане.
— Веня... Веня, ну тебя же убьют в первый день.
— А вот это неважно. «Тот, кто отдаст душу свою ради меня, тот сбережёт её».
— Ну и ко скольким душам ты так достучался? К двум? К трём? А нас тысячи. Понимаешь? Миллионы.
— А это не счёт и души не валюта. На небесах более радости будет об одном грешнике, кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии.
Но, господа присяжные заседатели, скажите мне, ну где заканчивается рефлекс, по которому мы можем прихлопнуть комара или муху и начинается убийство? А я вам скажу... Убийство начинается там, где есть душа!
Мир не так плох, как ты думаешь; и люди, которые совершили ошибку, остаются людьми.
Не надо в человека сардинами кидаться, если он не отвечает твоему представлению о слове «святой».
Удивительно! Бывают же такие люди, прямо как рыбий жир. Вроде всё правильно, даже полезно, но до чего противно!
Атеизм — хорошая философия! Нагадил — и в вечную тьму!
Прекрасно! Прекрасно! Особенно меня тронул момент про детей! Как прекрасно зачать ребёнка поближе к собственной смерти, чтобы, не дай Бог, не поставить засранца на ноги! А как прекрасно бухать с друзьями на фоне диабета и простатита... Нет! Нет! Нет! На фоне ипотеки, которую, если не дай Бог что — отдавать жене.
— Вот интересно, как должен себя ощущать человек, который должен судить?
<...>
— Каждый день, разбирая чужие грехи, вспоминаешь свои.
Вот скажи мне, как умная, тонкая, красивая женщина. Вот, допустим, тебе одиноко. Нравится тебе один красивый мужчина. А рядом с тобой другой, не такой красивый. И что делать этому другому? От него зависит ваша встреча. Устраивать её? Или, как мужику, хлопнуть дверью и сказать «Асталависта, бэйби».
Знаешь, все вот это: загар, мышцы, уши... Все это фигня. Скафандр, за которым прячется настоящее.
— Мы проиграем.
— Не умирай раньше времени.