Лёш, я вот хочу тебе просто пожаловаться, как представителю центра... Скажи мне, Лёшенька, да что же мужик-то такое дерьмо пошёл, а!? Ведь один мне прямо в глаза сказал: «Ты, — говорит, — мне нужна, Инночка, только для удовлетворения моих низменных потребностей!» Так и сказал! Гад! Прям в лицо! Прям в глаза! Детей не хотят. Дети у них не получаются. Дети-то по любви получаются. А любить — никто не может.
От такой жизни втихомолку, ти́хонько до самой Москвы добежишь!
Вот такая у нас семейка, маленький такой дурдом!
А я смотрю иногда в этот телевизор-то и думаю: нет, не может быть, чтобы вот такая красота на свете была! Смотрю и не верю! Думаю, нет! Наверное кино какое-нибудь такое красивое сняли. Музыки ещё, дыму, дыму всякого напустили, чтобы ещё больше красота была. А есть на свете один только наш Шипиловск и есть на свете только четыре эти наши улицы: Ленина, Свердлова, Красноармейская и Экскаваторная, а дальше всё там — лес, лес и лес... И вот сидят прям в воздухе какие-то люди, и вот они там чего-то всё для нас придумывают, всё чего-то там придумывают! Чтоб мы работали с утра до ночи на этой своей работе долбаной! Чтоб ни об чём не думали! Чтобы нас успокаивать! Вот чтоб мы, одни, как заведённые: с утра на работу — вкалывать, потом ещё на работу — вкалывать! И так каждый Божий день, каждый...
У нас тут всё рядом. Маленький городок. Говорят, что несколько тысяч живёт, а по-моему, так вообще — человек тридцать, ей богу. Когда ходишь по улице, всё время одни и те же рыла видишь. Я, в смысле, что мало людей ходят по улицам...
У него, знаете ли, одна извилина в голове, и та пунктиром...
Господи, Боже мой! А может, действительно, было бы лучше если бы нас всех засыпало и завалило, как котят, вот только чтобы вот так вот не мучились!?
— Не суетись под клиентом, Мурлина!
— У меня голова болит.
— Голова — не попа, завяжи и лежи!