Попросить прощенья и простить.
Окрылять очнувшиеся строфы,
Не слагая, жизни стих нести
До своей назначенной Голгофы.
Как бы ни был страден этот путь
К солнечной вершине от подножья -
Богу — Богово, поэту — Божье...
Зижди, не оглядывайся, будь!
Лук почуял весну -
И порей, и латук.
И на солнца блесну
Он проклюнулся вдруг -
Прочь из душных хором
И темниц шелухи! -
Он зеленым пером
Пишет марту стихи!
После смерти оставлю стихи,
Превозмогшие жизни барьер,
Отлучённые от руки,
Глубоки, тяжелы и сухи...
Уходящее русло реки
Обнажило гранитный карьер.
Устали ивы быть плакучими,
А пруд — вместилищем их слёз.
На бумагу изрубленный лес
Голосит оголёнными пнями,
Где совиные фары чудес?
Где волшебный родник меж корнями?
Вечер горбится и горбится,
Весь морщинистый и ветхий.
На черешне старой горлица
Крыльями качает ветки, -
Ожерельная, волшебная, -
Как лучина в тихой горнице,
Сон сулит и утешение -
Колыбелит всю околицу,
Приласкает нежным воркотом.
Каждому напомнит мать,
И забудется всё горькое.
И в душе начнёт светать.
Ты прежил её измену.
Того не зная.
Она — шуршащая, как сено,
И ледяная,
Она — в касанье грубой ласки,
В татуировке,
Клеймом сомненья, страстью царской,
Обманом ловким.
Прощай, любимый мой, прощай...
Мы жили странно и тревожно,
Мы оборвали счастья вожжи,
И охладели сгоряча,
И потеряли чуткость слов,
Родное головокруженье,
Тоски щемящей натяженье,
Приобрели прозренья зло.
Вот и кончилась дней чехарда,
Длинных полночей круговорот...
Я прощаюсь с тобой навсегда -
Не стою у последних ворот
И вдогонку ничто не кричу,
Я подушку слезой золочу,
А потом, чуть привстав на локте,
Вспоминаю вдруг — кто я и где.
Геометрическое небо
В сетях обмякших проводов.
Лепнина туч висит нелепо
Над оголённостью голов.
Домов осаленные вепри,
Глухого транспорта засов,
А ты — в своём квадратном метре,
Как в затянувшемся лассо.
Сколько б ни жил — согрешил:
Чаю не допил с малиною,
В тонких застенках души
Мучится белая совесть,
Жизни прохладная повесть
Сдаться в архив не спешит.
То, что её сокрушит,
Явится тихо с повинною.
Не льется музыкой за ворот
Дождливо-ветренный ноктюрн,
Твой голос — что осипший город -
Неласков, сумрачен и дурн...
Заголосили рощи,
Зарделись парки.
Листвы усохли мощи -
Земле подарки.
Осины цвет отчаян,
Кровит суглинок.
В шуршащие печали
Шагнул ботинок.
Стоят тяжёлые сады
В последних яблоках и грушах,
Опали праздничные рюши -
Листва на зеркале воды.
Немного яблочных румян -
И ощутить в безгласной ветке
Рукопожатье ноября,
И говорить вдвоём о ветре,
О неприкаянности душ,
О невозможности избытка.
И слышать — где-то связка груш
Тревожно бьётся о калитку.
Придёт языческая осень,
Придёт.
Всё сморщит пагубным вопросом,
Всех изогнёт.
Сколько в сердце весну ни голубь -
Всё погубит крещенский мороз.
Роскошна русская зима -
Её снежинки голубые,
Узоры минус нулевые,
Хохлатых соек хохлома!
Просто хочу весны -
Медных и бронзовых почек.
Сбудутся долгие сны.
Ожил в растеньях моторчик!