Какими бы плохими или хорошими мои предки ни были — они мои! Не в моих силах изменить историю, зато в моих — ее принять. Принять и постараться понять.
Я старался не смотреть на богиню, так как понимал – после того как увидишь ее лицо вблизи, любая девушка, даже Анастария, будет казаться обычной простушкой. Нельзя дарить себе такое искушение…
<...>
-... Махан, ты так и будешь изучать мои сандалии?
<...>
— Прости меня, Элуна, что не смею смотреть на тебя, – стараясь скрыть горечь от того, что завтра может ничего не получиться, из меня внезапно полезла честность. – Я женат на самой прекрасной женщине этого мира и не хочу испытывать себя лишний раз, волей-неволей сравнивая ее с тобой. Я не железный. К тому же у тебя очень интересные сандалии – я таких в Барлионе не видел.
– Ты не меняешься, Шаман! – в пещере раздался звонкий смех богини.
Подарив себе целых двадцать секунд для самобичевания и решения вопроса Чернышевского...
— Я, пожалуй, пойду, — внезапно произнес учитель Ювелирного дела, вспомнив, что у него в соседней комнате коровы не доены и свиньи не кормлены, оставив нас с Настей наедине.
Никогда бы не подумал, что у меня может возникнуть столько положительных эмоций от завершения задания в компьютерной игре. Улыбаясь, как больной на всю голову, я позволил маятнику выбить меня с полосы препятствий, упал на землю, закрыл глаза и даже не думал подыматься.
— Подвинься! — произнес хриплый голос Анастарии, после чего рядом со мной упало еще одно тело. Сил на то, чтобы возразить, уже не было. Какой «подвинься», если места, для того чтобы упасть, – весь лес? Нет – нужно обязательно ложиться туда, где мне хорошо!
– Угу, – кивнул я, вспоминая утренний разговор с Охотником. Даже не разговор – просто монолог моего Рейд Лидера. При этом если убрать маты, он просто молча стоял и смотрел на меня, периодически произнося междометия и союзы. Если перефразировать слова Магдея, он очень сильно интересовался, понимаю ли я трудности управления десятью тысячами игроков?