И, кстати, чтобы любить двух мужчин, нужно быть безгранично любимой хотя бы одним из них. Ему можно изменять, потому что за вами такой капитал счастья! Я, когда была счастлива, запросто могла изменить парню, с которым встречалась, а вот если была влюблена в человека, который на меня и не смотрел, ему я изменить не могла: я казалась себе некрасивой и никого не хотела видеть. Если вы любимы мужчиной, который сильно любит вас, вы чувствуете себя красивой, вам хочется нравиться, как бы подтвердить его мнение. Мало женщин это признают, а мужчин еще меньше. Но это правда.
Добавлю, что любовь — как болезнь, тяжелая и постыдная, когда она не взаимна. Когда я не влюблена, это кажется мне безумием, глупостью, бессмыслицей. Когда влюблена — не расстаюсь с телефоном, не помню себя… Меня очень трогает тот факт, что люди, слывущие несгибаемыми, бывают обезоружены ласковыми, нежными. Когда влюбляешься в хорошего человека — пиши пропало. Это навсегда. Но жизнь мужчин тоже не сахар! Отношения в парах зачастую бывают напряженными, просто невозможными… наверное, потому, что женщины требуют всего по праву «слабого пола» плюс пресловутой свободы.
Надо уметь быть с мужчинами ласковой. Мужчины — они же большие дети, большие жеребята. Их надо брать за холку и говорить с ними по-доброму. Как с детьми. Нельзя их всё время трясти. Когда мужчина чувствует твою слабость, он в восторге и становится защитником. Мужчины по природе своей защитники, слава богу! Они такие, какими нужны женщинам.
Итак, я ненавижу сладкие духи, пластик, телевидение — телевидение просто не выношу. Ещё я ненавижу скупость, зависть, нетерпимость. Не выношу, когда намеренно демонстрируют дурные манеры, когда кого-то при мне унижают. Ненавижу расизм во всех его проявлениях. Ненавижу недостаток воображения, конформизм; меня злит скорый суд, а ещё высокомерие, самомнение и этот глупый страх, из-за которого каждый старается быть хоть в чём-то выше других, потому что он ариец, или еврей, или беден, или богат. Всё идет в ход, чтобы выглядеть самым умным. И ещё я ненавижу самодовольное невежество.
Меня поразила одна фраза Шатобриана: «Больно не столько потерять человека, ибо, в сущности, без его существования можно и обойтись, больно похоронить свои воспоминания, те воспоминания, что связаны с этим человеком». Похоронить свои воспоминания — не думаю, что это делается осознанно. Мне кажется, воспоминания выветриваются и исчезают сами собой.
Если мужчина, изменяя вам, рассказывает об этом и смеётся за вашей спиной, — это настоящая измена; если он бывает с другой у ваших общих друзей — это оскорбление, на мой взгляд, непростительное. Если же он проведет часок у женщины и вы об этом не узнаете — да если и узнаете, всё равно, что такого? Это не страшно. Самое обидное — это когда любимый мужчина «интересуется» другой женщиной. Я могла две ночи не спать и плакать в подушку, оттого что ревновала, — но я могла не спать неделю, оттого что была счастлива.
... я люблю людей естественных, тех, которые не пытаются выказать себя иными, чем они есть на самом деле. Это включает ум, определенную форму внутреннего счастья и определённую доброту. Я очень, очень люблю добрых людей.
Я думаю, что лучше обмануться в человеке, чем ему не доверять; это и есть, я уверена, единственное нравственное правило: всегда быть, насколько это возможно, предельно добрым и предельно открытым; и тогда ничего не страшно.
Как все французы, мы следили за ходом военных действий по карте на стене, втыкая в нее флажки. 21 июня 1941 года, в день, когда мне исполнилось шесть лет, немцы напали на Россию, и никто никогда так не радовался в мой день рождения. Все говорили: «Уф! Спасены!» Мой отец, хоть и отнюдь не был стратегом, догадывался, что немцев наконец остановят.