Во время войны все мечтают о мире, но ни у кого не хватает мужества сложить оружие и сказать: «Довольно! Хватит с меня!»
Все, чего я хочу в жизни, — говорит он задумчиво, — это читать, мечтать и ***аться.
Вот уже семь лет день и ночь я хожу с одной только мыслью – о ней. <...> Днем и ночью я думал только о ней, даже когда изменял. Мне казалось, что я наконец освободился от нее, но это не так; иногда, свернув за угол, я внезапно узнаю маленький садик – несколько деревьев и скамеек, – где мы когда-то стояли и ссорились, доводя друг друга до исступления дикими сценами ревности.
Может быть, и приятно знать, что женщина умна, но литература вместо горячего тела — это не то блюдо, которое следует подавать в постели.
Я заметил, что чем лучше люди одеты, тем спокойнее они спят. У них чиста совесть, у этих богатых. Вот бедный – совсем другое дело: стоит ему задремать лишь на минуту – и он сконфужен, ему кажется, что он нанес композитору величайшее оскорбление.
Лучше делать глупости, чем вообще ничего не делать!
Я сразу же понял, что он – идиот, но идиоты часто обладают талантом наживать состояния.
Делай что хочешь, но пусть сделанное приносит радость. Делай что хочешь, но пусть сделанное вызывает экстаз.
Весь мир приносят вам на подносе, и все, что от вас требуется, это ставить знаки препинания в описаниях несчастий.
Под панцирем безразличия всегда можно найти безобразную глубокую незаживающую рану.
Есть люди, которые не живут настоящим, их мысли или отстают, или забегают вперёд.
По какой-то причине человек ищет чуда, и, чтобы найти его, он способен пройти по трупам. Он измучает себя идеями, он превратится в тень, чтобы хоть на мгновение забыть ужас реальности. Он выдержит все — унижение, издевательства, бедность, войны, преступления и даже тоску, надеясь на внезапное чудо, которое сделает жизнь переносимой. И все время внутри человека щелкает неведомый счетчик, и нет руки, которая могла бы его остановить. Но во всех этих смятенных поисках и мучениях чуда нет, нет даже самого крошечного намека на какую-либо помощь извне. Есть только идеи — бледные, вымученные, изможденные, идеи, которые пьют вашу кровь, идеи, которые разливаются как желчь, вываливаются, как кишки свиньи со вспоротым брюхом.
Я предпочитаю быть бедным человеком в Европе. Видит Бог — я вполне беден. Так что нужно только оставаться человеком.
Снаружи он выглядел мрачным и заброшенным, внутри — заброшенным и мрачным.
Никто из нас не целен сам по себе, но каждый носит в себе материки, и моря между материками, и птиц в небе.
Искусство в том и состоит, чтобы не помнить о приличиях. Если вы начинаете с барабанов, надо кончать динамитом или тротилом.
Бабу с такой роскошной жопой нельзя забыть. Это как спать с памятником!
У нее был немецкий рот, французские уши и русская задница. ***а — интернациональная.
В секунде оргазма сосредоточен весь мир.