Красивые женщины часто жалуются друг дружке, что окружающие воспринимают их красоту как нечто само собой разумеющееся. Столь же само собой разумеющееся, как Мона Лиза, Акрополь или вид на Большой каньон со смотровой площадки Грандвью-Пойнт. У нас нет больше слов для красивых женщин. Мы онемели.
Мы — богатая страна. Такая же богатая, как Саудовская Аравия, Кувейт, Катар, — однако люди у нас по-прежнему умирают, оттого что не дождались новой почки, младенцы умирают, оттого что «скорая», которой предстояло спешно доставить их в больницу, застряла в дорожной пробке, жизни матерей находятся в серьезной опасности, оттого что мы, домашние врачи, внушили им, будто роды на дому безопасны.
По опыту мне известно, что во время кинопросмотра думать о посторонних вещах удобнее, чем во время театрального спектакля. В театре отчетливее сознаешь, где находишься. Где находишься и как тянется время. По собственным часам. <...> Пока идет спектакль, со временем что-то творится. И в этом я до сих пор толком не разобрался. Время не стоит на месте, нет, – оно густеет. Смотришь на актеров и актрис, на их движения, слышишь реплики, которые они произносят, и словно бы мешаешь ложкой быстро загустевающую субстанцию.
Перегруженная печень звучит не так, как здоровая. Перегруженная печень стонет. Стонет и умоляет. Просит дать ей денек отдохнуть. Денёк, чтобы вывести самые скверные шлаки. Сейчас-то она постоянно не успевает. Перегруженная печень похожа на кухню круглосуточного ресторана. Везде громоздится грязная посуда. Посудомоечные машины работают вовсю. Но горы перепачканных тарелок и грязных сковородок знай себе растут. Перегруженная печень уповает на передышку, однако её чаяния никогда не сбываются.
Говорят, первые минуты и часы после семейной трагедии имеют судьбоносное значение. В первые минуты и часы решается, достаточно ли крепки узы, чтобы выдержать трагедию и не порваться.
Большинство людей ничем не страдает. Они охают и стонут, словно каждую минуту дня и ночи смотрят в глаза смерти, с тяжелым вздохом плюхаются в кресло напротив моего стола, – но у них ничего не болит.
... Всё дело в том, как вы проживаете свою жизнь, говорю я. Тот, кто умеет наслаждаться жизнью, живет дольше, чем нытики, питающиеся исключительно растительной пищей и биойогуртом. Я рассказываю им о вегетарианцах со смертельными заболеваниями кишечника, о трезвенниках, которые, не дожив и до тридцати, умирают от остановки сердца, о фанатичных противниках курения, у которых слишком поздно обнаруживают рак легких. Посмотрите на страны Средиземноморья, говорю я. Там веками пьют вино, однако в целом народ здоровее, чем в наших краях. О некоторых странах и народах я умалчиваю сознательно. Не упоминаю о средней ожидаемой продолжительности жизни в России, где хлещут водку. Кто не живёт, до старости не доживает.
Мы нюхаем пакет молока, чтобы определить, не истек ли срок хранения. И вот так же мы смотрим друг на друга. Эта не годится, говорим мы. Слишком стара. Даже думать нечего. Женщина с истекшим сроком годности нам не нужна, ведь в этом нет смысла. Бесполезно для сохранения вида. Здесь я хочу сказать несколько слов о несправедливости. Я сочувствую женщинам, считающим все это несправедливым. Женщины — футболисты творения. В тридцать пять лет уходят на пенсию. Но до того должны устроить свою жизнь. Крыша над головой, муж, дети. Женщины быстрее привязываются к мужчине. К любому. Это можно наблюдать у женщин, которые начинают приближаться к опасному возрасту. Красивые женщины, которые могли бы заполучить любого мужчину, внезапно выбирают некрасивого зануду. Инстинкт пересиливает. Сохранение вида. Некрасивый зануда с машиной и страховкой жизни под ипотеку. Крыша над головой. Не столько для нее самой, сколько для ребенка. Колыбель должна стоять в сухом и хорошо отапливаемом помещении. Зануда обеспечивает бóльшую гарантию, что ипотека будет выплачиваться каждый месяц, нежели красавец, знающий, что может выбирать себе женщин. Красавец, трахающийся со всеми подряд, может втихомолку сбежать. Инстинкт настолько силен, что женщина действует даже не в личных интересах. Она бы тоже предпочла каждую ночь прижиматься к красавцу. Но у красавца другие планы. Для него главное — оплодотворить как можно больше женщин, а тем самым передать дальше свои сильные, здоровые гены. Таковы биологические часы. Стрелки указывают одно и то же время. Для женщины — время остепениться. Для мужчины ещё рановато.
Можно называть несправедливостью, что мужчина не способен забеременеть. Но ни один мужчина на это не сетует.
Говоря о «чувстве юмора», женщины вовсе не имеют в виду, что им хочется постоянно умирать со смеху над шуточками большого острослова. Они имеют в виду другое: мужчина должен быть веселым. Не острословом, а просто веселым. В глубине души все женщины боятся в конце концов заскучать в обществе слишком красивых мужчин.