И учитель, ходящий в тени храма в окружении учеников, дарит им не мудрость свою, а только веру и способность любить. Если он действительно мудр, он не пригласит вас в дом своей мудрости, а лишь подведет к порогу вашего собственного ума.
Ваши дети – не дети вам. Они сыны и дочери тоски Жизни по самой себе. Они приходят благодаря вам, но не от вас, и, хотя они с вами, они не принадлежат вам. Вы можете дать им вашу любовь, но не ваши мысли, Ибо у них есть свои мысли. Вы можете дать пристанище их телам, но не их душам, Ибо их души обитают в доме завтрашнего дня, где вы не можете побывать даже в мечтах. Вы можете стремиться походить на них, но не старайтесь сделать их похожими на себя. Ибо жизнь не идет вспять и не задерживается на вчерашнем дне. Вы – луки, из которых ваши дети, как живые стрелы, посланы вперед. Стрелок видит цель на пути бесконечности и сгибает вас своей силой, чтобы его стрелы летели быстро и далеко. Пусть ваш изгиб в руке Стрелка несет радость, Ибо как любит стрелок летящую стрелу, так любит он и лук, остающийся на месте.
Кто-то из вас может сказать: «Радость больше, чем печаль!». Другие скажут: «Нет, горе — больше!». Но я скажу вам — они неразлучны. Вместе пришли они, нас коснулись едва, и, когда одна из них сидит с тобой за столом, помни — другая спит на твоей кровати.
Чем глубже печаль врезается в вашу сущность, тем больше радости вы можете вместить.
Когда ты радуешься, загляни глубоко в свое сердце, и ты обнаружишь, что только то, что приносило тебе печаль, дает тебе и радость. И когда тебе горько, загляни снова в свое сердце, ты увидишь, что в действительности ты плачешь о том, что было твоей радостью.
Мерить вас самыми малыми вашими делами все равно, что мерить мощь океана хрупкостью его пены. Обвинять вас за ваши неудачи все равно, что обвинять времена года за их непостоянство. Да, вы похожи на океан.
Истинно, жажда покоя убивает страсть души, а потом идет, ухмыляясь, в погребальном шествии.
Но вы, дети пространства, вы, беспокойные и в покое, вас не заманить в ловушку и не укротить.
Не якорем, а парусом будет ваш дом.
Не пленкой, затягивающей рану, будет он, а веком, что защищает глаз.
Вы не сложите крылья, чтобы пройти в двери, не склоните голову, чтобы не удариться о потолок, и не будете сдерживать дыхание из страха, что стены потрескаются и рухнут.
Вы не станете жить в гробницах, возведенных мертвыми для живых.
И каким бы великолепным и величественным ни был ваш дом, он не будет хранить вашей тайны и не укроет вашу страсть.
Ибо то, что в вас безгранично, пребывает в небесной обители, врата которой — утренний туман, а окна — песни и ночная тишина.