Как стыдно стариться -
Не знаю почему,
Ведь я зарока не давала
Не уходить в ночную тьму,
Не ускользать во мрак подвала,
Себе сединами светя,
Я и себе не обещала,
Что буду вечное дитя.
Но всё ж неловко мне невольно,
Всем увяданье очевидно.
Я знаю — почему так больно,
Но почему так стыдно, стыдно?
Созвездий нет, есть сумасшедший снег
Из расплясавшихся звездинок, из огня,
Селена разломилась вдруг, звеня,
Но Жизнь еще жива – до утра дня.
У дома нашего сегодня дверь болит.
Он плывет по весне, суровый и утлый.
А снег еще хрустит, как будто бы
костями
людоеды хрустят в мусорной яме.
Смотрит в небо стадо луж черно-голубых
тихими глазами сирот и немых.
Наточила луна из лучей
сотни синих ножей.
По-моему, самое важное чувство для художника — это не иметь чувства масштаба. Сбрасывание традиционных мер, пространство должно быть инстинктивным, в крови.
Странное сейчас состояние. От школы — ощущение бреда, как будто приснилось в страшном сне. Временами ощущение полного своего ничтожества. Иногда, как будто холодные и теплые ветры столкнулись во мне, и столб воздуха завертелся в душе.
Фрейд говорил, что все человеческие поступки — проявление инстинктов. Это так. Преодоление этого, стремление преодолеть это — тоже инстинкт, моральная необходимость. Инстинкт более сложный, высокий. И даже в чем-то не здоровый. Но у меня такая потребность есть, хотя те инстинкты привлекательнее. И все их все равно не изжить. В человеке слишком много животного физически и соответственно морального. Человек в себе не любит, презирает. Но от этого не отделаешься.
Как многообразен внешний мир, как будто дело чести Создателя, чтобы на огромном пляже не было двух одинаковых песчинок. Их не может быть, я уверена. Но мир душевный и, конечно, духовный гораздо менее многообразен, чувства и боль у всех почти одинаковы, и духовные переживания — они поднимаются по дороге, маршрут которой святым хорошо известен. То есть чем сущностней, тем ближе к единице.
Я поняла, что на людей надо смотреть так, как они сами на себя сморят в зеркало. Иной раз чурбан или дурнушка, а взглянешь, как они в зеркало смотрят, уколет. Должно казаться умное лицо или пикантное, а вдруг и я также? На себя лучше смотреть, как на тебя другие смотрят, не из зеркала.
Мне нравятся слова, прочитанные мной позавчера: ученье — свет, а неученье — тьма. Но я хочу исправить их: ученье — жизнь, а неученье — могила.