Искусство должно быть как праздник: нечто, дающее человеку возможность увидеть вещи по-другому и изменить свою точку зрения.
Чем более ужасающим становится этот мир, тем сильнее искусство становится абстрактным.
Искусство не воспроизводит то, что мы видим, оно, скорее, заставляет нас видеть.
Его [Ван Гога] пафос мне чужд, особенно в моей нынешней фазе, но он, безусловно, гений. Патетический до патологии, этот человек, находящийся под угрозой, может стать опасным для тех, кто не видит как он. Здесь мозг истребляется огнём звезды и раскрывается в работе незадолго до катастрофы. Здесь происходит самая глубокая трагедия, настоящая трагедия, естественная трагедия, образцовая трагедия. Позвольте мне ужаснуться.
…Я служил Красоте, рисуя её врагов.
Раньше мы изображали видимые вещи, то, что мы любили или хотели бы видеть. Сегодня мы раскрываем реальность, которая стоит за видимым, выражая тем самым убеждение, что зримый мир — всего лишь частный случай по отношению к Вселенной и что существует еще много других скрытых реалий. Вещи, кажется, допускают более широкое и более разнообразное толкование, часто, казалось бы, противоречащее рациональному опыту вчерашнего дня. Есть стремление подчеркнуть важнейший характер случайного.
Акцент лишь на красоте напоминает мне математическую систему, описывающую только положительные числа.
Когда смотрите на какое-нибудь значительное произведение искусства, помните, что нечто более значительное, возможно, было принесено в жертву.
Художник должен рисовать не то, что он видит, а то, что будет видно.
Гений — это ошибка системы.