Ни в одной политике я не вижу настоящего гуманизма, а вижу идею индивидуального успеха за счет других людей.
Во время фашистской диктатуры в Италии эта пьеса Пиранделло и спектакли по ней были запрещены — фашисты не допускали мысль о том, что ребенок, зачатый от насильника, имеет право на жизнь. Я понял, что эта пьеса актуальна и сегодня. Повсюду идут войны, женщины подвергаются насилию, после которых остаются последствия, и многие из них выбирают жизнь. Если мужчина по-настоящему любит женщину, он готов разделить с ней не только красоту, но и боль, унижение.
А вообще в Италии практикуются два культа: порнографии и религии. Народ воспитывают консервативно-религиозным, и в то же самое время министр культуры выступает с речью, что он скорее вложил бы деньги в ночные клубы, чем в культуру. В нашем парламенте заседают одновременно священники и порнозвезды.
Вообще, такого героя, как Каттани, в жизни существовать не может — чересчур уж он идеален. А общество убивает таких людей.
Я верю в Бога. Но мне больно, когда Бог определяется как мужчина. Мы стали представлять его как бородатого джентльмена, смотрящего на нас с небес. Но я верю, что Бог — это и не мужчина, и не женщина. Хотя если пришлось бы выбирать, я хотел бы видеть Его женщиной, им больше доверия. Моя мать, вдова, простая женщина из народа, одна управляла большим хозяйством и растила восьмерых детей – для этого точно нужны сверхчеловеческие способности.
Я чувствую себя молодым и полным энергии, но понимаю, что уже пора готовить чемодан... Каждый день я готов к встрече с Богом, но верю, что в момент смерти каждый будет судить себя сам, задав себе единственный вопрос: сделал ли я все, что должен был?