Прощение даёт большую силу, чем злость.
Ты выживешь. Мы обе выживем. Поэтому нам тяжело.
— Это невероятно.
— Как и просить этих ребят отложить спасение мира, пока ты ищешь свою жену?
— Я настойчивый парень.
— Я не собираюсь сегодня умирать.
— Я тоже. Проблема в том, что одна из нас ошибается.
— Вот, угощайся.
— Хочешь купить моё молчание фруктами?
— Конечно, нет. Есть ещё вяленое мясо.
Когда так долго убегаешь от ходячих, забываешь, на что способны… всегда были способны люди.
— Прости меня
— Ты не виноват.
— Виноват.
— Нет, не виноват. Ты — то хорошее, что есть в этом мире. Так считал Гленн. Он-то знал, потому что сам был хорошим. Я тоже хотела убить того парня. Вздёрнуть их всех и смотреть, как они умирают. Мы должны победить. Помоги мне победить.
Ты был в беде, ты был в ловушке. Гленн не знал тебя, но помог. Рискнул собой ради тебя. С этого все и началось. Из Атланты до фермы моего отца, до тюрьмы, до этого места. До этого момента. Мы уже не чужие. Мы — семья. Потому что в тот день давным давно Гленн решил помочь тебе. И это решение изменило все. Оно пошло от вас двоих и разрослось до всех нас. Жертвовать ради других, страдать и подниматься, горевать, отдавать, любить жить, бороться друг за друга. Гленн принял решение, Рик. Я просто пошла по его пути.
Можешь спокойно верить в Бога, но дело в том, что ты сам должен что-то делать, несмотря ни на что.
— Именно страх и сохраняет нам жизнь.
— Нет. Так мы только продолжаем дышать.
— Много ж у тебя ума, чтоб залететь сейчас.
— Чтоб залететь ума не надо. Женщины умирали при родах и всегда были готовы к концу света. Зачем сдаваться, пережив его?
— А ты надеешься его пережить? А вообще… это круто. Дети – смысл жизни, в них – наше будущее… которое сожрут мертвецы. Смысл жизни – идти вперед.
— Нет. Ходят – мертвецы, а мне дано выбирать.