Когда отправляешься на поиски счастья, становится не до мелочей.
— Как больно... Тело, словно камень.
— Конечно, сердце — оно тяжёлое.
— Какое тёплое... Бьётся, как пичужка...
— Оно совсем такое же, как в детстве.
У старости есть свои плюсы — перестаешь удивляться.
Это был ладный парнишка лет сорока. «Ну и ну! — сказала себе Софи. — Ещё нынче утром я бы решила, что он старик! Надо же, всё, оказывается, зависит от того, как посмотреть!»
К тому же молодой человек был совершенно потрясающий: с узким, умудренным жизнью лицом — Софи он показался очень взрослым, сильно за двадцать.
<...>
— Небеса милосердные, — удивилась Софи. — Да этот чародей Хаул при всей своей злобности — сущее дитя едва за двадцать! Да, быть старой — совсем другое дело, — думала она, переворачивая бекон на сковородке.
— Он умер?
— Не волнуйся. От вспышек истерик ещё никто не умирал.
— Послушай, такой цвет — он что, называется рыжеватый?
— Красное золото, — отвечала Софи. Ей было ясно, что Хоул не больно-то изменился, снова обретя сердце, разве что глаза стали поярче — больше похожи на живые глаза и меньше — на стеклянные шарики. — Натуральный, между прочим, — добавила она, — не то что у некоторых.Никогда не мог понять, чего все так носятся с этой натуральностью, — вздернул подбородок Хоул, и Софи поняла, что он не изменился вовсе.
— Я в беспамятстве, перед глазами у меня плавают пятна.
— Это пауки.
Навести чистоту в вашем доме мне по силам, однако очистить вас от скверны я не могу.
— Он умер?
— Не волнуйся. От вспышек гнева ещё никто не умирал.
— Отлично получается!
— В каком месте отлично?
— Хаул, зачем ты послал меня к Саллиман, если ты сам явился?
— Я пришёл только потому, что ты была там, Софи. Разве я смог бы отправиться туда в одиночку? Это ты спасла меня.