— Привет, как дела?
— Нормально!
— Объёмный ответ!..
— Слушай, Брагин, у меня вообще такое ощущение, что все несчастья на тебя посыпались после того, как ты со мной связался.
— Что значит — связался? Я полюбил тебя...
Везение — это табличка, которую посредственности вешают на достижения гениев.
— Ух ты ж, какой здесь у нас тут богатый внутренний мир.
— Ну да, богатый, это, между прочим, один из тех пьяных гонщиков.
— Да ты что? А вот так вот, изнутри, ничего плохого про человека не скажешь...
— Я хочу вам помочь. Дать, так сказать, новый толчок.
— Да у меня и так, знаете ли, всё в порядке.
— Да, я вижу, только вид какой-то запущенный.
— Чего это запущенный-то?
— Ну запущенный.
— Просто я сейчас нахожусь в таком созерцании мира, жду когда вниз по реке проплывёт труп потенциального врага.
— Вы же понимаете, что вы сам себе враг. Если вы проплывёте, то вы ничего не увидите.
— Ты будешь бороться за свою бабу или не будешь?
— С кем бороться-то? Ну если так ей хочется — пусть будет так. Не хочет она жить со мной — пусть не живёт.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово
этого утреннего стихотворенья
вдруг потянулось к рукам твоим,
словно
соскучившаяся ветка сирени.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая строчка,
неожиданно вырвавшись из размера
и всю строфу
разрывая в клочья,
отозваться в сердце твоём сумела.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая буква
глядела бы на тебя влюблённо.
И была бы заполнена солнцем,
будто
капля росы на ладонях клёна.
Знаешь,
я хочу, чтоб февральская вьюга
покорно у ног твоих распласталась.
И чтобы мы любили друг друга
столько,
сколько нам жить осталось.
Я люблю своё начальство. Я люблю тебя до слез.