– Смотришь на неё?... И как?..
– Всё в неправильных цветах...
– Это цвет основы. Он даёт тон. Тень при свете. А когда он высохнет, я глазирую голубым. Но тонко, чтобы чёрный просвечивал… Посмотри, Грид. Смотри на облака… Какого они цвета?..
– Белого… Нет. Нет, не белого… Жёлтого… Голубое и серое… У облаков есть цвета!
– Хм… Теперь ты понимаешь.
– Знаешь, что это?.. Камера обскура… Посмотри на стекло… Сюда, накинь это… Видишь?..
– Извините, сэр, я почищу его.
– Нет, не волнуйся из-за халата. Что ты видела?..
– Я видела картину… Но, как она туда попала?..
– Видишь это? Это называется линза – лучи отражённого света из того угла проходят сквозь неё в ящик и поэтому мы её видим.
– Она настоящая?
– Это изображение. Картина, созданная светом…
– Ящик показывает вам, что рисовать?
– Ха-ха-ха!.. Ммм, помогает.
– Друзья и родственники! Наш уважаемый гость, господин Ван Рейвен! Мы собрались сегодня не только для того, чтобы отпраздновать благополучное рождение, во славу Бога, маленького Франциска, но также порадоваться другому рождению… Новому шедевру руки моего приёмного сына Иогана Вермейера…
– Это индийский жёлтый… Высушенная моча священных коров, выращенных на манговых листьях… Вы запечатлели мою жену в высушенной моче!
– Это был точный цвет.
– Выдающаяся работа, да?..
– Я не могу больше ждать, господин Ван Рейвен… Господи, скажите же нам наконец, что вы думаете?
– Это хорошо… Цвет и перспектива правдивы, иллюзия великолепна… Вся эта замечательна работа для моей дорогой Эмили. Почему? Почему её всегда изображают задумчивой?
– Смотришь на неё?.. И как?..
– Всё в неправильных цветах...
– Это цвет основы. Он даёт тон. Тень при свете. А когда он высохнет, я глазирую голубым. Но тонко, чтобы чёрный просвечивал… Посмотри, Грид. Смотри на облака… Какого они цвета?..
– Белого… Нет. Нет, не белого… Жёлтого… Голубое и серое… У облаков есть цвета!
– Хм… Теперь ты понимаешь.