Лев Толстой, которому предложили одну из первых Нобелевских премий, с презрением отказался. Такие гиганты, как Камю, отказывались и потом.
Народ за века сумели сделать покорным и богомольным. Церковь со времен князя Владимира и до сего часа велит кланяться и подчиняться любой власти.
Правительство должно жить той же жизнью, что и все.
Когда президент говорит, что надо повидаться, то я должен бросить свои дела... Что они в сравнении?... и мчаться, роняя штаны и повизгивая от счастья...
Народ, который верит своим вождям и работает лучше. И пьет меньше. И страну защищает по-настоящему, а сейчас кому она нужна? Если не хотим, чтобы мы и народ были отдельными категориями... тогда надо привести в соответствие нормы права с нормами общества.
Культуры приходят и уходят, законы меняются.
Любой игрок, на каком бы поле он ни играл, стремится не просто к выигрышу, а к установлению таких правил игры, при которых выигрыш будет ему гарантирован по определению.
Когда все в обществе, как стадо обезьян, наперебой демонстрируют друг другу свою доброту и беспредельную интеллигентность, то самая ответственная обезьяна берет в руки палку. Иначе всему стаду хана.
Государство, имеющее сильную экономику и выпускающее дешевую и качественную продукцию, будет проповедовать полную открытость мирового рынка, проклинать границы и таможни как пережитки Средневековья и барьеры на пути свободной торговли.
Прочность и ценность идей — любых идей! — можно узнать только по той цене, которую за них готовы заплатить.
Рейтинг идей — цена, которую за них готовы заплатить. Выше ценности жизни ничего нет. Но если готовы отдать жизнь... добровольно, без принуждения. Никакой генерал не требовал, чтобы Матросов бросился на дзот!
Всем нам больше нравятся люди, которые говорят только приятные вещи.
Я не придурок, которого разбуди ночью и спроси, какое вино к рыбе, какое к мясу, — выпалит без запинки, но путает Гегеля с Гоголем, а теократизм с эмпириокритицизмом.
Я только что снова засел за Толстого.