— Я больше не собираюсь жить по их правилам!
— Это я заметил...
— Они тебя сразу убьют...
— Ральф знает. Но если маленькая свободна, значит, все капельку свободны... Ральфу не страшно. Важнее спасти маленькую.
Пока светло, мы ещё храбрые. Ну а дальше что?
В жизни солдата редко бывает выбор. Для него важнее всего — долг.
От родной страны нельзя отказаться, как нельзя отказаться от родной бабушки. Ни ту, ни другую не выбирают – они составляют неотъемлемую часть каждого из нас, и уничтожить их нельзя.
Он жертва скептического века: веру в себя он утратил, а чем заменить её – не знает.
В жизни нужно быть по возможности счастливым. В этом всё дело.
Прежде чем укрощать других людей, следует укротить себя.
— Ты, значит, считаешь, что я строже большинства людей, скажем, девяти из десяти?
— Только на практике.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Видишь ли, ты провозглашаешь принципы свободы, но на практике применяешь принципы самовластия.
— Не хочу, чтобы впереди меня шел этот старый растяпа, — скрежетал Ничто, после того как в третий раз наступил Ральфу на пятку.
— А мне не нравится, когда меч в руках полоумного маячит за моей спиной, — огрызался через плечо Ральф.
— А в спине тебе больше нравится?
— Это должно быть в музее.
— Это и так музей.
— До меня дошло, когда я уже сказал это.
Скриббл, ты гений! Блестящая мысль. Она же первая и единственная.
Есть вещи и поважнее работы. Дружба, к примеру. И чтобы животик почесать...
— Знаешь, а мне её даже жаль.
— Жаль?! Её?! Жадную, беспринципную, наглую тряпичницу!
— Увы. Жадные, беспринципные, наглые тряпичницы тоже люди.
Парочка что надо. Блохастый сморчок и сушёная вобла.
О Анубис, явись нам, только побыстрей, пока эти облезлые трупы нас не уконтрапупили!