— Так это что же… — карлик растерянно заморгал, — это, выходит, правда? Все, что Вы говорили? Насчет того, что жизнь — игра, и мы все обречены в ней… по кругу, без конца, без выбора… Вы не обманули этих… этих…
— Обманул, конечно, — усмехнулся Властелин, и в его улыбке сквозило торжество. — Выбор всегда есть. Там же не одна надпись, а две. Можно начать игру заново, а можно…
— Что?
— Выйти из игры.
Она живёт — и ждёт. Живёт — и надеется. Она умирает последней — и всё никак не умрёт.
Ей нельзя умирать — потому что после неё придёт Ненависть. Надежда должна держаться до последнего.
Костры. Десятки костров, в несколько рядов, и на каждом — корчится заживо сжигаемая ведьма.
Горящие от брошенной спички леса.
Объятые пламенем автомобили.
Печи крематориев в концлагерях.
Раскаленные щипцы в руках палача.
Поля, затянутые пороховым дымом.
Костры из рукописей.
И многое, многое другое.
— Но есть же и светлые стороны! — в отчаянии возражает Прометей. — Огонь — это тепло, это свет, это горячая еда. Огонь это прогресс!
Орел не спеша заворачивает зеркало обратно в покрывало. Насмешливо каркает и улетает.
— Лучше бы ты мне печень выклевывал…
— Неплохо… очень неплохо, — задумчиво протянул карлик и дернул ушами. — Колени, конечно, напряжены, и отскок слабоват… но в целом — вполне терпимо. Давайте зачетку, молодой человек.
— Зачёт? — восторженно прошептал рыцарь.
— Зачёт, — кивнул карлик и размашисто расписался в пергаменте.
— А мне? — тоскливо спросил дракон, прилаживая голову на место.
— А тебе, — нахмурился карлик, — готовиться к пересдаче. Двоечник!
Принцесса надулась. Она, разумеется, знала, что никакой рыцарь на белом коне не станет добровольно свататься к ней — долговязой прыщавой дылде. И никакой рыцарь сам сдуру не полезет драться с драконом. Но вот если объединить эти два стимула… да, тогда у нее есть шанс.
— Не нравится мне это место, — пробурчал Гном.
— А оно и не обязано никому нравиться, — пожал плечами Полуэльф. — Главное, что это то самое место.
Дракон уполз в пещеру, и через минуту выволок оттуда принцессу.
— На, забирай.
— Она моя-а-а-а! — завыли в пещере. — Я её нашел!!!
— Молчи, змееныш! — грозно рявкнул дракон через плечо. — Говорил я тебе, чтобы не притаскивал в дом всякую живность? Вот видишь, у неё хозяин нашелся. А у тебя и так уже крокодильчиков целый аквариум, девать некуда.
Он обернулся к рыцарю и неловко пожал плечами:
— Ребенок, что с него возьмешь. То кошку на улице подберет, то овцу. Теперь вот принцессу приволок. А у меня на принцесс аллергия!
Дракон поднялся и, прихрамывая, пошел в пещеру. Через некоторое время он появился снова, ведя за руку принцессу.
— На. Вот твой выигрыш.
— Ты что, смеешься??? — завопил рыцарь. — Что мне делать с этой бабой??? Я же тамплиер, служитель церкви!! Где Святой Грааль??
— А я почем знаю?
— А кто должен знать?
Дракон пожал плечами и охнул, когда левое плечо отозвалось болью.
— Парень, это уже твои проблемы. Берешь ее?
— Тьфу на тебя!
Рыцарь грязно выругался, собрал свое оружие, сел на коня и уехал.
— А если бы он пришел за мной? — спросила принцесса.
— Ну, тогда я бы вынес ему грааль, — хмыкнул дракон.
Змей Горыныч достал конторскую книгу и открыл на последней странице.
— Вот тут распишись. И вот тут. С тебя сорок восемь рублей шестнадцать копеек. Разбить на платежи?
— Не надо, — угрюмо буркнул Иванушка, отсчитывая деньги.
— Держи квитанцию, — Горыныч протянул Иванушке листок.
«Взято:
гребенка — 1 шт.
зеркальце — 1 шт.
полотенце расписное — 1 шт.
лошадь сивая/бурая/косматая (нужное подчеркнуть) — 1 шт.
Василиса Микулишна — 1 шт.
Состояние:Прекрасное.
Получил:
И. Д. Царевич.
Сдал:
З. Горыныч
Число: _________
Подпись:______ _______»
— Вот так! — Змей Горыныч захлопнул гроссбух и наставительно поднял когтистый палец. — Главное — отчетность!
В средней школе будущего Темного Властелина, тогда еще подростка, учили: «Когда наступит час решающей битвы, спроси, что главный герой имеет против тебя лично. Обязательно окажется, что ты убил его отца, или дядю, или наставника, или лучшего друга. И тогда ты должен горько рассмеяться и сказать, что ты и есть его отец/дядя/наставник/друг. Положительные герои в данном плане очень доверчивы».
Кроме того, его пророчества всегда неприятно поражали обилием конкретных подробностей. Настоящие пророки так не пишут. Пророчества должны выглядеть туманными и неоднозначными, а излагать их надлежит архаическим языком, лучше в стихах — этим стилем Афанасий так и не смог овладеть.