Цитаты из книги Media Sapiens. Повесть о третьем сроке

... если вы хотите узнать, чем дышит контора, — посетите сначала курилку, потом туалет.
Будьте уверены, если вам, не дай Бог, случится срываться с горы или тонуть в море, первым, кого вы увидите, будут не спасатели Малибу. Нет, нет. Первыми окажутся журналисты, протягивающие вместо руки помощи микрофон или видеокамеру. Они сделают этакое сострадательное лицо и наполнят глаза лживыми слезами, для того чтобы задать вам единственный вопрос: «Расскажите телезрителям, что вы чувствуете, находясь на пороге гибели? Да, и, пожалуйста, короче, мы в прямом эфире, у нас мало времени».
Утро – самое отвратительное время суток. Я его ненавижу. Особенно зимой. Я не знаю, где старик Пушкин брал эти лучи солнца, освежающий морозец и пение зимних птах. Не исключено, что он уже с утра начинал бухать, а через бокал шампанского любое время суток очаровательно. Я встаю, подхожу к окну. «Вечор ты помнишь? Вьюга злилась. А нынче посмотри в окно». Посмотрел. Вечор был всяко лучше. Точнее, никакой разницы нет. На улице темно, понурые люди чистят машины, ведут детей в детские сады и школы и спешат на работу. Никто этому утру не рад. По мне, так я бы вообще начинал рабочий день в России часов с двенадцати. Все равно утром никто ничего не соображает.
— Антон, ты не боишься того, что этот проект будет последним для нас?
— Нет, а ты?  — я закуриваю,  — боишься?
— Боюсь,  — честно отвечает он,  — не так сильно, как испугался бы год назад, но боюсь.
— Не бойся,  — усмехаюсь я,  — в крайнем случае, тайгу посмотрим. Говорят, там места красивые. Ты был в тайге?
— Не-а,  — Вадим сплёвывает через плечо.
— Понимая, что вы человек занятой, Антон, постараюсь сразу к делу.
Да уж, давно пора.
— Что вы, Аркадий Яковлевич, я никуда не тороплюсь! — Я скорчил извиняющуюся рожу, посылая ясный сигнал, что ещё час назад должен был быть в другом месте.
— Во как, — говорит стоящий у меня за спиной Вадим, — выходит дело, он уже в курсе?
— Сдаётся мне, он с самого начала в курсе, — я рву записку.
— Это как? — Вадим чешет затылок.
— А так. Потому что те, кто нас любят, смотрят нам вслед, — я кидаю порванную записку в пепельницу и поджигаю, — причём постоянно. Ведь рок-н-ролл мёртв...
— ... а мы ещё нет, — резюмирует Вадим.