В отличие от пластинок, айподы нас разобщают. Все, что я вижу: толпы людей на улице, погруженных в себя, врезающихся в фонарные столбы и нисколько не думающих о том, чтобы поделиться музыкой с другим.
Да мозги тебе промывают, и все. Никакого образования. Ничему не учат. Всему сам учишься. А они просто мозги тебе залечивают. Пытаются подогнать под общий уровень. Чтобы в итоге получилась одна общая масса, которой легко управлять. Они не любят личностей. Им не нравится, если кто-то высовывается. Если у тебя в средней школе появится собственное мнение, они просто вы*бут тебя за это.
Суть моего мировоззрения — самодовольство, возведенное в абсолют. Во всяком случае, я кажусь себе честнее всех тех, кто тужится болтовней изменить мир. Чей угодно мир — только не свой собственный.
Она о подростковом бунте. Ибо я до сих пор смотрю на себя как на тинейджера! Мои люди выживают в гетто. Я не забуду их и не перестану любить — вот что такое любовь, а не всякая хиппи-чушь!
Все дело в том, что люди рождаются равными. У нас у всех равные возможности и выбор: быть хорошим или плохим, идиотом или умным.
А деление на расы и религии придумывают политики. Потому что их главная фишка в том, чтобы разделять нас. И властвовать над нами.
Здравый смысл восторжествует рано или поздно. Мой любимый политик — Махатма Ганди. Он говорил про пассивное сопротивление и избавил Индию от британского империализма. Просто молодец, я считаю. Идеал — это единый мир без политиков. Никаких каст не будет — будут равные возможности, чего все нормальные люди желают. Я вот лично не хотел бы быть рабом сына богача.
— А кто хочет?
Не знаю. Но как-то ведь получилось, что один процент населения Земли контролирует 99 процентов богатств планеты. С чего? Но это в общем все равно ерунда. Потому что мы получим все, что нам надо. Не мы — так наши дети. — Принцип: не сдаваться. Никогда. Я вот никогда не сдаюсь. Наша старая песня Rise как раз об этом. А вы, русские — потрясающие воины. Если вы будете транслировать свою злость в созидательное русло — то вам самим будет лучше.
Обращаюсь к вам, молодые люди: карабкайтесь наверх, хватит прозябать в убожестве государственных квартир!... Зависть к чужому богатству — чувство, процветающее, кстати, в нашем обществе, — всегда была мне совершенно чужда. Я никогда не разделял всеобщей ненависти к „золотой молодёжи“ — скорее, наоборот: подумывал о том, как бы поскорее пополнить ее ряды. Мой совет молодым: не презирайте богатство. Этот снобизм наизнанку смертельно ядовит, он дотла выжигает душу.
По-настоящему интересен мне лишь один персонаж — вы знаете, кто. Человек как биологическая особь мне безразличен. Не понимаю, почему я должен о нем беспокоиться. Заботливость вообще подозрительна. «Не хотите ли вы покушать? Вот вам мои денежки...» Благотворительность, с одной стороны, есть жалкое самолюбование, с другой — винтик большого политического механизма. История эксплуатации массового чувства вины и неуверенности в завтрашнем дне насчитывает столетия. Боб Гелдоф — не более, чем марионетка. Факты свидетельствуют о том, что все в нашем мире остается по-прежнему. Вспомним Бангладеш: масса «доброй воли» повисла невесомым перышком на весах истории.