Только сами люди могут построить себе лучший мир. Иначе получается клетка.
Когда люди начинают говорить, что все гораздо сложнее, это значит, что они боятся, что правда им может не понравиться.
Заклинания власти не помогают, потому что всех околдовать ты все равно не сможешь.
Терпеть не могу, когда порядочной еде дают всякие там дурацкие названия и людям даже не понять, что они едят, — фыркнула матушка, твердо решившая до конца изобличить недостатки чужеземной кухни. — Человек должен есть то, что знает. Название должно быть простым.
Королевство – штука мудреная. Тут много чего намешано. Идеи. Верность. Память. А потом из всех этих штуковин появляется новая форма жизни. Скорее даже не просто форма жизни, а живая идея.
И складывается она из всего, что только есть в королевстве живого, а также из того, что народ себе соображает. И еще из того, что он думал раньше, еще до нашего рождения.
Научиться не делать что-то так же трудно, как научиться это делать. А может быть и труднее. В мире было бы куда как больше лягушек, если бы я не знала, как не превращать в них людей.
Так вот, когда он отправлялся на охоту, то всегда говорил: плохой охотник преследует, а хороший — ждёт.
— Гутен день, майне добрый хер! Труа пивас фюр нас, мерси в боку.
— А он не обидится, что ты его так, хером? — беспокойно спросила матушка Ветровоск.
— Я знаю лишь одно: начинаешь баловаться с культами — начнёшь верить в духов, начинаешь верить в духов — начнёшь верить в демонов. А потом глядь — ты уже и в богов поверила. После этого всё, твоё дело — швах.
— Но ведь все они и в самом деле существуют, — возразила нянюшка Ягг.
— Это ещё не значит, что в них надо верить. Они от этого только наглеют.