Жизнь человека похожа на долгую дорогу: у некоторых она вымощена гладким асфальтом, а у таких, как я, одни ямы, банановая кожура и окурки. Твоя дорога слегка напоминает мою, только в ней чуть меньше ям. Надеюсь, однажды наши дороги пересекутся и мы сможем вместе съесть банку сгущенного молока. Ты мой лучший друг. Мой единственный друг.
Остальной мир был всё так же чужд для него, и он никак не мог понять, почему на него все смотрят, как на странного, а всех остальных считали нормальными. Люди — очень нелогичные существа. Почему они выбрасывают еду, когда в Индии голодают люди? Зачем они вырубают леса, когда нам нужен кислород? И почему они составляют расписание автобусов, которые никогда вовремя не приезжают? Он согласился со своим любимым физиком: есть только две постоянные вещи: вселенная и людская глупость.
Я пила его слова, как вкусный буквенный суп.
Но любовь не кубик-рубик, вопрос непростой, с какого бы угла не посмотреть, результат всегда может быть разный. Он чувствует любовь, но не может её объяснить. Логика любви была далека от него, как сэндвичи с салатом, в звёздах куда больше смысл. Необъянимость любви вскоре победила.
К сожалению, детей в Америке не находят в банках с колой. В детстве на подобный вопрос мама ответила мне, что дети появляются из яиц, которые высиживают раввины. Если ты не еврей, их высиживают католические монашки, ну, а если ты атеист, их высиживают грязные проститутки.
Настало время смотреть Ноблетов. Она обожала Ноблетов, потому что все были коричневые, жили в чайниках, и у них было много друзей, и Мэри думала, что нет ничего лучше, чем запах мокрого петуха, звука дождя по крыше и вкуса подслащенного сгущенного молока прямо из банки, пока смотришь свой любимый мультфильм.
... тем временем человек по имени Мэкс Хоребитс тоже смотрел Ноблетов. Маленький телевизор Макса показывал картинку, но на нём не было звука, на большом телевизоре был звук, но не было картинки. Ему было 44 и он любил Ноблетов, потому что они жили в искусственной социальной структуре, их жизнь была практически идеальна, но больше всего, потому что у них было много друзей.
Я родился евреем и верил в Бога... Когда-то я прочитал много книг, в которых говорят, что Господь — всего лишь фрагмент моего сознания. Людям нравится верить в Бога, потому что он отвечает на сложные вопросы. Как появилась вселенная? Попадают ли червяки в Рай? И почему у всех дам голубые волосы?!
На своей пятой работе я собирал мусор. Мне нужно было убирать за этими жуками и ни с кем не разговаривать, иногда я притворялся, что я — интермежгалактический робот. Однажды меня даже забрали за это в полицию. Но потом отпустили, когда поняли, что я никому не угрожаю, кроме самого себя.
Мне наложили три шва, и теперь весной я ношу шлем: на нём нарисованы глаза. Люди смеются надо мной... даже не знаю, почему. Я часто не понимаю людей, но пытаюсь сделать так, чтобы они меня не беспокоили.
Нью Йорк — очень шумное место. Я хотел бы жить в месте, где потише, например, на луне. Не нравятся мне толпы, яркий свет, внезапные шумы и сильные запахи, а в Нью Йорке всё это есть, особенно запахи.
Я думаю, что люди очень интересные, но я не могу их понять, я надеюсь, что со временем я смогу понять и доверять тебе.
Она обожала говорить «бер-га-мот» и хотела бы однажды выйти замуж за человека которого звали Бергамот. Они бы жили в замке в Шотландии с девятью детишками, двумя утками и собакой по имени Кэбэню.