Её щеки разрумянились больше обычного. Джезаль увидел стоявший рядом с Арди графин: пробка вынута, и вина осталось только половина.
— Вы пьёте?
— Немного. — Она прищурилась на полупустой бокал у своего локтя. — Я просто скучаю.
— Ведь сейчас нет и десяти утра!
— А что, до десяти скучать запрещено?
— Он был хороший человек. Лучше меня.
— История сплошь завалена мертвыми телами хороших людей.
Ах, эти страдания покинутых любовников! Это чувство потери, этот гнев, этот стыд! Кажется, ты никогда не оправишься от удара. Какой поэт написал, что нет боли мучительнее, чем боль разбитого сердца? Сентиментальная чушь. Ему стоило бы побывать в королевских тюрьмах.
— Что вы читаете? — спросил Джезаль.
— «Падение мастера Делателя» в трёх томах. Считается классическим историческим произведением. Утомительная чепуха, и ничего больше. — Она презрительно фыркнула. — Толпа мудрых магов, суровые рыцари с большими мечами и прекрасные дамы с большими грудями. Магия, жестокость и любовные приключения в равных долях. Полное дерьмо.Она смахнула книгу со стола, и та шлёпнулась на ковер, шелестя страницами.
— Но вы могли бы найти себе какое-то занятие.
— Вот как? И что бы вы предложили?
— Ну, мои кузины вышивают…
— Идите в задницу!
— И года не проходит без того, чтобы очередной жадный до власти бандит не провозгласил себя королем. Насколько мне известно, однажды, лет пятьдесят назад, в стране было шестнадцать императоров одновременно!
— Хм. На пятнадцать больше, чем нужно.
— На шестнадцать, как считают некоторые.
Нужно иметь крепкий костяк, чтобы встретить смерть так, как он её встретил. Встать и пойти ей навстречу, не жалуясь. Самому просить о ней. И не ради себя — ради других, ради тех, кого он даже не знал. — Тридуба стиснул зубы и немного помолчал, глядя в землю. Они все молчали. — Вот и всё, что я хочу сказать. Возвращайся в грязь, Форли. Мы стали беднее, а земля богаче с тобой.