Был бы артиллерист, а пушку мы — бац, бац, и… Ферштейн?
— Вольно, разойдись! Можно оправиться и закурить.
— А мы не курим!
— Разговорчики!
Доннер-веттер, что за боль! На любимый, на мозоль!..
— Попробуйте пирожки, Яков Ляксандрыч. Вот с маком…
— Люблю… со смаком!
Умеючи можно и корову пополам разделить: перёд варить, а зад доить!
С тебя честный человек снял, а с меня — бандит!
— Вы и только Вы напоминаете мне мою любимую, мою чернявую, мою безотказную… гаубицу!
— А где же она, Ваша любимая, Ваша чернявая?
— Погибла в неравном бою.
— Яков Ляксандрыч, так Вы вдовец!!!
— Ферштейн?
— А как же.
— А вы гопака танцуете?
— Ну, что вы, что вы. Гопак нынче не в моде. Я прошёл пешком всю Европу и ни разу не видел, чтобы танцевали гопака. Сейчас в моде… м-м, форменное безобразие. Называется в-ту-степь.
— У вас бывают мигрени?
— У нас никого не бывает. Одна только скука.
— Я вам заявляю совершенно официально — скуки больше не будет. Мы её — бац, бац! И мимо. Я человек бывалый, танцую, много песен знаю.
— Это не ты за купающимися девками подглядывал? А они за то вываляли тебя голым в крапиве?
— За мельницей?
— Да.
— Где две вербы и обрыв?
— Да.
— Хм, нет, не я.
— А это не ты, когда на германскую войну шел, с моста свалился пьяный в воду?
— И бабы вытаскивали?
— Да.
— Я.
— Зем-ля-ки!