— Смерд!
— От смерда слышу!
— Холоп!
— Сейчас милиция разберется, кто из нас холоп!
— У меня вот тоже один такой был – крылья сделал.
— Ну-ну.
— Я его на бочку с порохом посадил, пущай полетает.
— Да ты скажи, какая вина на мне, боярин?
— Тамбовский волк тебе боярин!
— Житие мое...
— Какое житие твое? Пёс смердящий! Ты посмотри на себя! Житие...
Казань брал, Астрахань брал, Ревель брал, Шпака — не брал.
Ты чьих будешь, холоп?
Оставь меня, старушка, я в печали…
Красота-то какая! Лепота!
Ты почто боярыню обидел, смерд?
Замуровали! Демоны!
Увы, увы мне, грешному! Горе мне, окаянному душегубцу! Ой, нечистая сила...
— Между прочим, Вы меня не так поняли!
— Да как же тебя понять, кoли ты ничего не говоришь?
Ой, бесовская одёжа, ох искушение!
Нужна сильная власть, дабы гнуть хребты тем, кто единству державы Российской противится, ибо токмо при едином, сильном, слитном царстве внутри, твёрдым можно быть и во вне. Но что же наша отчизна, как не тело по локти и колени отрубленное. Верховья рек наших — Волги, Двины, Волхова под нашей державой, а выход к морю их в чужих руках. Приморские земли отцов и дедов наших от земли нашей отторгнуты. А посему, в день сей, венчаемся мы на владение теми Русскими землями, что ныне до времени под другими государями находятся. Два Рима пали, а третий Москва — стоит, и четвёртому Риму не быть! И тому Риму третьему, державе Московской единым хозяином отныне буду я, один!
Ах ты вор! Сызнова надул! Посадить бы тебя на́ кол, да играть не с кем будет.