Бессонница замучила. Не знаю, недуг это или благословение: чем меньше спишь, тем больше видишь.
Храбрость — это то, что заставляет стремиться вперёд, не бояться новой жизни. Не бояться — значит надеяться.
– Кстати, а кто у вас в первом и втором круге? – решила все же выяснить я сразу. Пока рассказывают.
– Второй – это друзья. Например, ты у меня именно в нем. А первый – это те, кого любишь. Родители, дети… Возможно, мужчина, если настолько не повезет и я его встречу.
– Почему «не повезет»?
– А что в этом хорошего? – искренне удивилась брауни. – Что с родителями, что с детьми проблем нет никаких. Это связь, голос крови… я для них так же важна, как и они для меня. А вот мужчина… Разумеется, иногда встречаются и гармоничные, взаимно влюбленные пары, но куда вероятнее проиграть в любовной лотерее.
– У меня одного стойкое предчувствие грядущих неприятностей, в простонародье метко именуемых «западло»? – задумчиво вопрос попугай.
– Да нет.
– Мы мирно идем навестить свою почившую родню. Кстати, тоже очень мирную! В умертвия не превращались, призраками не становились. Идеальные покойники! Никакого беспокойства смотрителям кладбища!
– Ага, а стало быть, то, что мы, вполне живые, ночью топаем на кладбище навестить почившую родню, – это в порядке вещей. Притом топаем с рюкзаками и попугаем. Видать, первое – для застолья, а второе… для развлечения.
– Ты готова, Лали?
– Нет, разумеется.
– Вот и великолепно!
– Прелесть моя, иди сюда, – ласково проворковала я, впрочем, не торопясь тянуть к попугаю руки.
– Я так похож на дурака? – поразился пернатый.
– Ну знаешь… – Я села на пол и подмигнула фениксу. – Судя по твоим же заверениям, попка – дурак.
– Попка – дурак с хорошо развитым чувством самосохранения, что делает его в разы умнее.