— Шкипер, смотрите!
— Выводы?
— Похоже, это сигнал тревоги, лампа накаливания указывает на сбой в работе.
— А выглядит красиво, и даже завораживает.
— Тоже верно.
— Так, Рикко, инструкцию. Угу. [удар по лампе]. Проблема финито.
— Видимо, мы заблудились. Эй, бабуся, вы вообще знайте куда идете?
— Нет. Но заметьте — я вприпрыжку, без одышки и с улыбкой на лице!
— Мы были злы и аморальны...
— Печально, но это факт!
— Подлецы и негодяи — это так банально...
— Только не я!
Каждому время от времени может казаться, что где-то трава зеленее...
Алекс, ну глянь на меня: мне 10 лет — полжизни уже за плечами, а я даже не знаю, то ли я черный в белую полоску, то ли белый в черную...
Это мой первый ректальный термометр.
— Мы все здесь!
— Да, мы здесь. Вот осталось только понять: здесь — это где?
Говорят, в Линкольн-центре лекция об анархии в обществе... Верно, давай лектора какашками закидаем!
Ну, подумаешь — куснул по-дружески за попу! На, укуси меня!
Морис, я устал, помаши за меня.
Да кто это там все шикает? Ой, да это же я!
— Я поплыву, хоть и шансов мало...
— Ты же не умеешь плавать!
— Я же говорю, шансов мало...
— На волю? А туда что, реально можно попасть? Козырно...
— Извините, вы мне зубы вонзили в зад!
— Да ну, нет.
— Не нет, а да!
— Да ты меня в зад укусил.
— Нет, не кусал.
— Вообще-то да.
— Он же меня в зад укусил. Ты что себе тут позволяешь? Зачем так сделал?
— Пингвинам можно, а мне что, нельзя да?
— Пингвины, они же психи!
— А куда делись люди?
— Мы их грохнули и съели потроха. Что, купилась, да? Я пошутил, куколка. Целы твои люди. Тихим ходом на шлюпке бороздят океан.
Нет, нет!!!! Смотри, там Глория! Там Глория!!! Однако, и правда она... о Господи!
А где этот чокнутый лев? И наш монохромный соратник?
— Улыбаемся и машем! Мы белые и пушистые.
— Ковальски, доложить ситуацию!
— До коллектора осталось 500 футов.
— Минусы?
— Сломалась последняя лопата.
— А мне что делать, шкипер?
— А ты будь белым и пушистым, прапор.
Мистер Алекс! Мистер Алекс! Пора встаньки-встаньки, мистер Алекс!
У меня от них пупырчатые мурашки!
— Эй, копытное, шпрехен зи инглиш?
— Ну… шпрехен.
— Что это за континент?
— Манхэттен.
— Фугас мне в глаз, мы всё ещё в Нью-Йорке!
— Эй ты, во фраке. Вы что тут делаете?
— Копаем ход в Антарктику.
— Ан… чевотику??
…Я, Мелман Манкевич, будучи в здравом уме и не совсем здравом теле, завещаю всё принадлежащее мне имущество… Извини, Алекс, тебя смыло.
— Люди у нас, даунов, конечно, есть. Вот они! Нравится? Только они неразговорчивые.
— А-а живых людей у в-вас нет?
— Живых? М-м… Нет!
— Ну, если бы здесь было много живых людей, тогда эти места не назывались бы дикими!
— Э-э, стой, стой, притормози, мохнатый, э-э… пенёк! Это что же значит «дикие»: в лачуге живи, листком… подтирайся?!
— А зачем подтираться?!
— Ой вэй…
— Изо дня в день я повторяю всю эту тягомотину: постоял тут, подошёл туда, пожевал травы и опять сначала!
— А знаешь, в чём дело?
— Пойду-ка я на ЮрФак!
— Марти, брось! Ну что такого можно найти на Брайтон-Бич?
— Геморрой.
— Спасибо, Мелман!
А ты не думаешь, что в жизни есть что-то более важное, чем шницель?
Вас не удручает, ребята, что вам ничего не известно о жизни за стеной зоопарка?
Большой центральный вокзал!.. Такой большой! И такой центральный!
— Большой центральный вокзал.
— Она сказала «большой центральный вокзал» или «больной сильно вонял»?
Сейчас будет свежак! Свежак! Свежатина! Свежеликатес! Из морозильника!
— Добро пожаловать на Мадагаскар!
— Мада-чего?
— Не «Мада-чего», а «гаскар»!
Что? Что? Как? Где я? Что? В ящике! О, нет! Нет, нет, нет! Только не это. Меня нельзя в ящик! Нет! Это подло!