— Мамой клянусь.
— Какая мама, Веня? — сдвинув на нос круглые очки в тонкой серебристой оправе, усмехнулась хозяйка. — Вы же почкованием размножаетесь раз в сто лет.
— Каждый мечтает о маме, — философски заявил домовенок.
— Был у меня по молодости поклонник, помнится…
— Что? Еще один? — округлила глаза я.
— Спокойно! — подняла руку бабушка. — Этот вменяемый и не мстительный.
— Сними. Свою. Защиту, — делая паузы между словами, повторил василиск. — Или я взорву ее к чертовой бабушке...
— К бабушке не надо, — ни капли не испугался его тона наш крылатый преподаватель. — Бабушки у чертей такие, что сегодняшние неприятности пустяком покажутся.
— Я трезвая, — вставила свое веское слово мавка. — И я не ведьма.
— А я пьяная! — хлопнув себя по груди рукой, с гордостью сообщила Катарина. — И щас с-с-спою. Хуже, один черт, уже не будет.
— Так вот ты какой… пира-а-ат! — размахивая цветущей метлой, кричала Катарина.
— Лови его! Загоняй! — вопили драконы, вновь впадая в азарт охоты.
— Не задавите бедолагу, — переживала я, так как внезапно прониклась сочувствием к несчастному пушистику.
— Дурдом, — констатировал Змейс, наблюдавший за нами. — Но интерес-с-сный.
Стою вся такая чистая, пушистая, переодетая в новое платье после купания, сытая и отдохнувшая напротив огромного окна в полтора моих роста и любуюсь на захватывающее действо в лучах багряного заката. И пусть полуразложившиеся трупы время от времени мимо пробегают… пусть! Зато какой вид, какая динамика, какая экспрессия, черт возьми!