Мне в любом случае жаль того, кто верит, что у него есть шанс. Я безнадёжно и полностью влюблена в тебя.
Я бы что угодно сделал ради этой улыбки.
— Разве дело не в том, что из-за дождя у тебя есть хороший предлог раздеться?
— Нет. Огорчена?
— Нисколько.
— Я тебе не подружка для секса! — Я оттолкнула его.
— Я никогда не говорил про тебя такого! — с неверием потряс он головой. — Мы вместе двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, ты спишь в моей кровати, но в остальное время ты ведёшь себя так, словно не хочешь, чтобы нас видели вместе!
Я же не говорю, что ты плохой человек. Мне лишь не нравится быть обьектом внимания только потому, что у меня есть вагина.
— Эбс? — скривился парень. — Этот хлыщ тебя не перепутал с физкультурными роликами?
— Голубка? — сказала я с не меньшим отвращением. — Надоедливая птица, которая гадит на тротуары?
— Я ничья, — сказала я пустой комнате.
Когда эти слова проникли в мой мозг, меня захлестнуло разочарование прошлой ночи. Я никому не принадлежала.
Так одиноко мне еще не было никогда.
Все это время я думала, что Трэвис нуждается во мне, но сейчас казалась себе новой блестящей игрушкой, как назвал меня Паркер. Трэвис хотел доказать этому субъекту, что я по прежнему принадлежу ему. Ему.
— Он целовал тебя?
Я поджала губы и кивнула.
— У него очень мягкие губы.
Трэвис поморщился.
— Мне все равно, какие у него губы.
— Поверь, это важно. Я всегда так нервничаю из-за первых поцелуев. Но этот оказался не так уж и плох.
— Ты нервничаешь из-за поцелуев? — с весельем в голосе спросил Трэвис.
— Лишь из-за первых. Просто ненавижу их.
— Я бы тоже возненавидел, если мне пришлось бы поцеловать Паркера Хейса.