– Уже слишком поздно, – заметила она, внимательно следя, чтобы на этот раз дверь защелкнулась. – Я не пью, – отказалась она и хлопнула полстакана коньяка. – Я влюблена только в литературу, – предупредила она, нежно гладя Марьяновича по щеке. – Я никогда не буду вашей, – поклялась она, помогая Марьяновичу раздевать ее.