Мир не жесток, Джон. Он просто безразличен.
Все мы в конечном счёте это делаем. Судим! Гитлер? Или Ганди?
— Ты была права, любви действительно не существует. Это семь восьмых жестокости и предательства. Это просто вещество. Я видел сегодня много это вещества, им было заляпано всё вокруг. Нет ничего, абсолютно пусто.
— Никаких игр, послушай, я сделала то, что хотела сделать — помочь бескорыстно. Я рискнула своей свободой потому, как ты должен не страдать, а ловить убийц-недоумков, которые только портят профессию убийца. Это искусство убивать так, что достигнуть целей, и не быть даже на подозрении. Разум приобрел в тебе своё пространство и создать себе из рая — ад, и рай из ада он тоже может. Мир безразличен к бедам людей. Так было всегда. Но ты доказал мне, люди могут заинтересовать друг друга, пусть ненадолго, но это можно считать любовью.
— Вы нарушите закон, чтобы защитить женщину, которая выбрасывает вас, словно мусор?
— Ни на секунду не задумаюсь.
— И, по-вашему, это я монстр? Любовь должна облагораживать человека. Возвышать его. Что это за любовь, Джон, если она делает вас лишь одиноким и порочным?
— Что, по-вашему, заставляет его этим заниматься?
— Он убеждён, что нам даётся одна жизнь, одна жизнь и одна любовь. И тот, кто отнимает жизнь, лишает всего сразу.
— Вы с ним согласны?
— Не знаю... Думаю, если бы он прочёл другую книгу другого автора в какой-то момент своей жизни, он стал бы другим человеком.