– Вы говорите, это возможно? Каким образом, молодой человек? – Тысячи жизней может прожить… художник… – пробормотал Макс и добавил: – Вам пора спать, герр Эрих. Позвольте проводить вас в номер. Но тот уставился на него трезвым и лукавым взглядом, будто бутылка виски была еще полна. – Боитесь смерти? – неожиданно спросил он. – То есть? – не понял Макс. – Художник, как вы говорите, или – любой представитель искусства проживает тысячи жизней из-за того, что хочет победить смерть. И вообще, творчество – это борьба со страхом смерти. Так писал Бердяев. – Вы читали Бердяева? – чуть не вскрикнул Макс, чувствуя, что сегодняшний долгий день еще не закончился. – Договоримся, парень, разговаривать без восклицаний, – сказал Эрих, – не люблю экзальтированности. А что касается творчества, то это – наказание. Им занимаются самоубийцы. Самоубийца пишет в своей жизни одно письмо – предсмертное, а художник каждую работу пишет, как прощание. Выдержать такое может далеко не каждый. Только патологически больной человек. – Но и счастливый в то же время… – как можно спокойнее добавил Макс. – О, откуда вам это известно? Макс пожал плечами. Он не хотел говорить, ему больше нравилось слушать. И он слушал: – Да, счастливый. Ведь он обладает магической силой давать жизнь вымышленной реальности. Сверхзадача каждого настоящего художника – вызвать у читателя или зрителя чувство неловкости от узнавания себя в книге, на холсте или на экране. Бывало ли у вас такое состояние, что смотреть на экран или читать книгу становится невыносимо, неловко, будто автор выставил напоказ твою сущность без твоего на это согласия? Более того – не зная тебя лично. Вот это и есть чудо! Попадание в «болевую точку». Искусство находить ее сложнее искусства иглотерапии: там все точки отмечены, здесь – колешь вслепую. Но когда попадаешь, это наивысшее счастье. И… метод лечения тоже…